Взяв свою сумочку, я села в машину и отправилась в девятую поликлинику. Находилась она и впрямь далековато, к тому же на довольно высокой горе, но я была там через двадцать минут. Оставив машину во дворе, прошла внутрь здания и сразу же направилась в регистратуру.

– Простите, а где я могу увидеть Александра Филипповича Суслова? – обратилась я к сидящей за стеклом девушке.

– Он должен быть в своем кабинете, это на втором этаже, – пояснила та. – Там табличка – главный врач.

Я поблагодарила ее и стала подниматься на второй этаж, радуясь тому, что в медицинских учреждениях практически не задают вопросов, по какому поводу нужен тот или иной врач – почти все принимают за само собой разумеющееся, что перед ними потенциальный пациент. Только вот как объяснить свой интерес к Суслову ему самому, я пока не знала и надеялась определить это по ходу беседы.

На втором этаже меня, однако, ждало разочарование – дверь с табличкой «Главный врач» оказалась заперта. Мне ничего не оставалось делать, как присесть на один из стульев у стены и ждать.

Я просидела так минут двадцать, мимо туда-сюда проходили люди в белых халатах, однако мужчин среди них не было, и никто не отпирал нужную мне дверь. Наконец я увидела приближавшуюся из другого конца коридора пару.

Высокий, очень полный мужчина в очках, с белой шапочкой на голове, шел вперевалочку, что-то говоря идущей рядом с ним молодой девушке в голубом медицинском халате. Когда они приблизились, я услышала голос мужчины:

– Людочка, приготовьте мне, пожалуйста, кофе. Только покрепче, хорошо?

– Хорошо, Александр Филиппович, – ответила девушка и простучала каблуками по коридору.

Александр Филиппович принялся отпирать дверь кабинета, я встала и подошла к нему.

– Вы ко мне? – отдуваясь, спросил он, причмокивая пухлыми губами.

– Да, к вам, – кивнула я.

– Через минуточку заходите, хорошо? – раздувая и без того пышные щеки, попросил главный врач и, неуклюже пятясь и поворачиваясь, чтобы протиснуться в дверь, скрылся в кабинете.

Однако через минуточку в кабинет прошагала Людочка с чашкой горячего кофе, и Александр Филиппович, конфузливо улыбаясь и шутливо разводя толстыми руками, попросил меня, заглянувшую следом в кабинет, подождать еще пять минуточек. Когда они истекли, он наконец соблаговолил меня принять.

– Садитесь, пожалуйста, – сложив пухлые губки бантиком и сглатывая слюну, предложил он, показывая на стул напротив его стола.

Стол у Александра Филипповича был очень массивным, сам он сидел в кресле, тоже довольно большом, но и оно, кажется, с трудом выдерживало его крупное тело. У Суслова были маленькие, заплывшие жиром серые глазки, казавшиеся еще меньше из-за круглых очков, шапочку свою он снял, обнажив редеющие каштановые волосы, давно не стриженные и в беспорядке торчавшие на голове. Присмотревшись, я обнаружила, что лицо у него довольно молодое, седых волос абсолютно нет и что ему никак не больше тридцати восьми, хотя на первый взгляд можно дать все пятьдесят. Такое впечатление возникало в первую очередь из-за его избыточного веса. В результате этого он страдал одышкой и обладал тяжелой переваливающейся походкой, что здорово его старило. Он выглядел образцом добродетели и нравственности. Мысль о том, что этот добродушный и безобидный с виду гора-человек мог изнасиловать девушку, показалась мне абсолютно нереальной, и я уже подумала, что зря сюда пришла. Но раз уж пришла, то нужно задать соответствующие вопросы хотя бы для очистки совести.

– Слушаю, слушаю, – говорил Александр Филиппович как-то печально, возясь в кресле и пытаясь усесться поудобнее.

– Александр Филиппович, какая у вас машина? – в лоб спросила я.