– Да они как будто каждую секунду свадебного путешествия только и делали, что фоткались! – вскричала я, потрясая телефоном. – Разве они не должны трахаться до умопомрачения? Если они так счастливы, то зачем они столько времени тратят, чтобы нас в этом убедить?

– Угу. – Том не отрывал взгляда от своего телефона. Еще раз обновить.

– Это же безумие!

– ДА! – Том подскочил и расплылся в широчайшей улыбке – мне никогда не стать ее причиной.

– ГООООЛ! – вопил он, – ГООООЛ!

Он подхватил меня и подбросил вверх. Испуганная Кошка бросилась вон из комнаты. Том раскрутил меня на одной руке, притянул к себе и поцеловал как в кино. Я рассмеялась и изобразила, будто падаю в обморок.

– Вы выиграли? – спросила я, как будто Том имел к этому хоть какое-то отношение.

– Мы выиграли! На последней минуте. Нужно было всего лишь сравнять счет. Мы прошли, прошли!

Пританцовывая, он вышел из комнаты и вернулся, неся на руках Кошку, будто кубок. Она вырывалась, но он все равно вальсировал с ней.

Возможно, он думал, что со стороны это выглядит очаровательно.

Он ошибался.

Я отгоняла от себя мысли, почему он так беспокоится из-за этой бессмысленной игры, в то время как ему наплевать на важные вещи. Лекарство от рака не найдено, в Африке голодают дети, каждая четвертая женщина становится жертвой изнасилования, его собственная девушка нуждается во внимании и хочет, чтобы он был с ней счастлив. Но это хороший вечер – проиграй они матч, все было бы гораздо хуже, – так что я присоединилась к своему парню и Кошке, и Том закружил меня в танце.

Сериал тем временем шел своим чередом. Том не вернулся к просмотру. Он сидел в телефоне, проверяя, что пишут в Сети про этот матч. Я как последняя стерва сделала скриншот страницы Джессики и отправила Ди в поисках поддержки. Тому понадобилась еще четверть часа, чтобы успокоиться, но он был так счастлив, что позволил моей голове снова оказаться у него на коленях. Я чувствовала, что он улыбается. Мы смотрели, как по телевизору независимая главная героиня снова доказывает свою правоту. Том поглаживал мне спину, проводил пальцем по щеке, и это было чудесно.

На последней рекламной паузе я перевернулась к нему лицом.

– С этого ракурса твое лицо выглядит непривычно, – сообщила я. – Будто ты инопланетянин.

– Твое тоже.

Мы тут же начали корчить гримасы, высовывать язык, поднимать брови, искажая лицо еще больше.

– Хватит, ты меня пугаешь, – сказала я.

– Ты меня тоже.

Я приподнялась и поцеловала его. Он промычал и поднял брови – и поцелуй оборвался. Но все-таки это был поцелуй. Мы целовались, как обычная пара.

В последние пятнадцать минут независимую главную героиню похитил ее чокнутый бывший, его чувства к ней не остыли. Это для ее же безопасности, уверял он. Она подошла слишком близко к опасным парням. Она извивается на стуле, к которому привязана, и гневно мотает головой. Наклонившись, он выдергивает кляп, и они целуются – жадно, эмоционально. Это невероятно сексуально, но нельзя в этом признаваться: ты же феминистка. Вот чокнутый бывший стянул с нее блузку. Он целует ее грудь, она громко стонет – им явно светит потрясающий секс. Все в этой сцене неправильно, поставлено с ног на голову, это всего лишь игра двух актеров, а обозреватели назавтра взахлеб будут обсуждать это, но все же…

Все же это зрелище завело меня не по-детски.

Мы молча смотрели, как бывший стащил героиню со стула и трахал ее, прижав к стене. Ее руки по-прежнему были связаны. Мое тело трепетало. Бедра подрагивали от возбуждения. Влагалище непроизвольно сократилось – всего раз.