Мигель кивнул.

— Мы тоже когда-нибудь станем братьями. И жить стараемся по божьим заветам, хоть это и нелегко, и тоже хотим быть хорошими. Только…

— Нельзя решать жизненные вопросы силой, — непререкаемо заявил Кетзалкотл. — Насилие — это зло. Помиритесь немедленно.

— А то вы нас уничтожите, — сказал Мигель. Он опять пожал плечами и взглянул на Фернандеса. — Ладно, senor. Доказательства у вас веские, против них уже не поспоришь. Al fin, я согласен. Так что же нам делать?

Кетзалкотл повернулся к Фернандесу.

— Я тоже, сеньор, — со вздохом сказал тот. — Вы, конечно, правы. пусть будет мир.

— Пожмите друг другу руки. — Кетзалкотл просиял. — Поклянитесь в вечной дружбе.

Мигель протянул руку. Фернандес крепко пожал её. Они преглянулись с улыбкой.

— Видите, — сказал Кетзалкотл одобрительно. — Это совсем не трудно. Теперь вы друзья. оставайтесь друзьями.

Он повернулся и пошёл к своему летающему блюдцу. В гладком корпусе плавно открылась дверь. кетзалкотл обернулся.

— Помните, я буду наблюдать за вами!

— Ещё бы, — откликнулся Фернандес. — Adio's, senor.

— Vaea con Dios, — добавил Мигель.

Дверь закрылась за Кетзалкотлом, как будто её и не было, летающее блюдце плавно поднялось в воздух и мгновение спустя исчезло, блеснув, как молния.

— Так я и думал, — сказал Мигель, — полетел в направлении los Estados Unidos.

Фернандес пожал плечами.

— Ведь был момент, когда я думал, что он скажет что-нибудь толковое. Он прямо напичкан всякой мудростью — это уж точно. Да, нелёгкая штука жизнь.

— О, ему-то легко, — сказал Фернандес. — Но как он ни плох, он мой.

Разговаривая, он скручивал сигареты. Одну отдал Мигелю, другую закурил сам. Молча покурили и молча разошлись.

Мигель вернулся на холм к своему бурдюку. Он отпил большой глоток, крякнул от удовольствия и огляделся вокруг. Его нож, мачете и ружьё были разбросаны по земле неподалёку. Он подобрал их и проверил, заряжено ли ружьё.

Потом осторожно выглянул из своего укрытия. пуля врезалась в камень у самого его лица. Он тоже выстрелил.

После этого наступило молчание. Мигель отпил ещё глоток вина. Взгляд его упал на сорокопута: из клюва птицы торчал хвостик ящерицы. Возможно, тот самый сорокопут доедал ту же ящерицу.

Мигель тихонько окликнул его:

— Senor Птица! Нехорошо уничтожать ящериц. очень нехорошо.

Сорокопут поглядел на него бисерным глазом и запрыгал прочь. Мигель поднял ружьё.

— Перестаньте есть ящериц, senor Птица, или я убью вас.

Сорокопут бежал через линию прицела.

— Неужели вам непонятно? — ласково спросил Мигель. — Это же так просто.

Сорокопут остановился. Хвост ящерицы окончательно скрылся в его клюве.

— Вот то-то и оно, — сказал Мигель. — Как бы мне узнать, может ли сорокопут не есть ящериц и остаться в живых? Если узнаю — сообщу вам, amigo. А пока идите с миром.

Он повернулся и снова направил ружьё на ту сторону поляны.