И опять пошло: всех недостойных числиться в такой замечательной «общности» принялись с утроенной энергий рассовывать по лагерям, по психушкам… Под эту очередную кампанию опять-таки, понятное дело, попадали действительно лучшие. Отрицательный противоестественный отбор продолжал действовать, хотя и в меньших, чем сталинские, масштабах.

Профессор Акифьев приводит такие данные. В 1912 году в России — без Финляндии и Польши — проживало 155 миллионов человек. Согласно прогнозам, к 1936 году ее население должно было вырасти до 247 миллионов. В действительности в 1939 году в нашей стране насчитывалось только 167 миллионов жителей. Иными словами, в результате террора и войн мы лишились не менее одной трети соотечественников, причем главным образом — представителей элиты общества.

«Нельзя, конечно, говорить, что представители элитарных генетических программ у нас уничтожены полностью… — пишет Акифьев. — Однако их стало заметно меньше, и поэтому, если оценить социально значимый генетический потенциал среднего россиянина 1912 года, допустим, в 10 баллов, то сейчас он едва ли больше пяти».

Иными словами, многое из своего генофонда мы бездарно растеряли. Такова горькая правда.

Все, что мы наблюдали при советской власти и сейчас наблюдаем — падение нравственности, дисциплины, лень, крайне низкую производительность труда, плохое качество производимых в стране товаров (90 процентов из них неконкурентоспособны на мировом рынке), стремление везде, где только можно, сжульничать, обмануть, ощущение гордости за совершенный обман, за мелкое жульничество, невероятное по масштабам пьянство, бессмысленную, доходящую до садизма жестокость (как, например, дедовщина в армии), — все это в совокупности, как считает Акифьев, проистекает не только из пороков системы, но и в значительной степени отражает генетическую деградацию нации, случившуюся в пору господства коммунистов.

Иногда говорят, что коммунисты установили рекорд в убийствах своих соотечественников. Однако слово «рекорд» тут не совсем подходит. Рекорд — это когда достижения соперников хоть и превышаются, но, как правило, не намного. Здесь же цифра СОВЕРШЕННО ДРУГОГО ПОРЯДКА. За все время существования инквизиции ее жертвами стали около 350 тысяч человек. Десятки тысяч жизней унесла опричнина Ивана Грозного. В годы якобинского террора во Франции на гильотину были отправлены 17 тысяч человек…

За весь XIX век в России по политическим мотивам были казнены несколько десятков человек и не менее тысячи умерли в тюрьмах и на каторге…

Правда, в начале ХХ-го, после подавления бунтов 1905 года, по приговорам военно-полевых судов были расстреляны десятки тысяч человек. Однако все эти цифры, конечно, не идут ни в какое сравнение с ДЕСЯТКАМИ МИЛЛИОНОВ убитых большевиками (одних только жертв их прямых репрессий, по-видимому, более 40 миллионов).

Семидесятилетнее коммунистическое иго оказалось для нашего отечества пострашнее двухсотпятидесятилетнего татаро-монгольского. Не только потому, что ордынцы и помыслить не могли об уничтожении такого числа наших предков. По-видимому, несопоставимо меньшим оказался урон, нанесенный кочевниками генофонду россиян. Хотя у нас и принято обвинять восточных завоевателей в ухудшении нашей «породы», которое, мол, сказывается до сих пор. Дело в том, что, в отличие от коммунистов, ордынцы не ставили себе задачей вырубать ВСЮ элиту русской нации, ограничившись уничтожением элиты ВОЕННОЙ. Изводить же, допустим, церковную или тем более крестьянскую элиту они не видели смысла, понимая, что в этом случае будет подорвана способность русских платить им дань.