– Я полагаю, что он опять успокоится, – вздохнула Соланж и допила вино. – Теперь каждая его новая партнерша – это маленькая проблема, но в конце концов он устает от них. Ему нелегко, он всего себя отдает спектаклю… У актера тяжелая жизнь. Театр требует напряжения всех сил.

Соланж, похоже, действительно перила в то, что говорит. Однако Артур покачал головой:

– Нет, это не совсем так. Просто Сэм избалован. Избалован успехом, женщинами… и тобой, Соланж. По‑моему, он для тебя чуть ли не бог, честное слово.

– Он… для меня… Он для меня все. Она устремила на Артура взгляд своих выразительных глаз. Ее слова задели его за живое.

– Ну тогда сиди и жди, пока он вернется. Он просто играет, Соланж. Пока ты относишься к этому с пониманием, это не так уж серьезно.

Соланж кивнула. Это был хороший совет. Она всегда была готова потерпеть, была готова скорее погибнуть, чем потерять его.

В результате очередной роман Сэма затянулся на целых шесть месяцев и закончился попыткой самоубийства его партнерши, после чего она оставила роль «по состоянию здоровья», и жизнь Сэма вошла в норму.

Соланж почувствовала большое облегчение. Угроза миновала, хотя и оставила неприятный осадок. Шел уже 1954 год, Сэм играл в спектакле еще целый сезон, вернувшись, как и прежде бывало, к жене и детям. Ни одна пьеса из тех, в которых он играл, не шла так долго, и, когда ее сняли, и Сэму, и Соланж было грустно.

На лето они с дочерьми отправились в Европу, в Сан‑Тропе. Сэм давно об этом мечтал. Он там был во время войны, правда, всего один день и всегда хотел еще раз побывать на этом курорте.

Артуру они послали открытку из Сан‑Тропе, а потом еще одну, из Канн, затем совершили экскурсию в Париж, и Соланж показала дочерям, где жила, будучи ребенком. Для Соланж это было сентиментальное путешествие в прошлое – спустя девять лет после переезда в Америку ее посетили как печальные, так и радостные воспоминания.

Хилари исполнилось пять лет, и Соланж надеялась, что поездка доставит ей удовольствие, Александра же еще была слишком маленькой, чтобы понять, куда она отправляется. Для помощи с детьми в путешествие специально взяли няню.

Это было несравнимо с тем, как Соланж покидала Францию в 1945‑м – с билетом третьего класса и суммой денег, которой едва хватило на еду. Тогда у нее было три платья, две пары туфель, шляпка и поношенное пальтишко, доставшееся от матери. Теперь же чемоданы были битком набиты дорогой одеждой. Приплыли они во Францию первым классом, на лайнере «Liberte», в Париже остановились в отеле «Ритц». Сэм попел жену за покупками в магазины «Живанши», «Шанель» и «Диор», у «Картье» выбрал ей в подарок изящный браслет с бриллиантами.

– Но он мне не нужен, Сэм! – смеясь, протестовала Соланж, когда он надевал браслет ей на руку.

Сэм опять был сердечным и баловал супругу так, словно хотел заново покорить ее.

За последние годы он запел некоторые дорогостоящие привычки, и это беспокоило Соланж. Она, как и Артур, уговаривала его начать откладывать деньги на детей.

– Нет, Соланж, такой женщины, которой был бы не нужен бриллиантовый браслет, – возразил Сэм.

– Но у меня их уже три! – Она с улыбкой отдернула руку и покачала головой:

– Non, cheri! Je ne Ie veiix pas! He стоит так разбрасываться деньгами.

Сэм взглянул на нее с легким раздражением.

– Ты говорить, как Артур.

– Но он прав. Нам пора задуматься о будущем девочек.

– Хорошо. – Сэм указал продавщице на другой браслет, лежавший на черной бархатной витрине.