— Продолжай.

Она прикусила нижнюю губу, и на пурпурно-красном сверкнули ослепительно белые зубы.

— За мной пришли. И пришли именно те, кому я до этого пыталась помочь. В них уже не осталось ничего человеческого. Если б я не умела так быстро бегать, меня разорвали бы на куски. — Она протянула руку и коснулась его плеча: — Ты спас мне жизнь. Я никогда не забуду об этом.

Сейчас она была совсем рядом, так что он ощущал ее тепло, запах волос. Дюмарест почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому пленительному телу — кожа была так восхитительно прозрачна, что, казалось, излучала свет, подобно жемчужине, — и раствориться в бездонной зелени глаз.

Чтобы справиться со своими чувствами, Дюмарест взялся за колоду, перетасовал ее и начал раскладывать. Казалось, карты просто исчезают в его пальцах, чтобы затем чудом снова появиться на столе. Это было волшебство ускоренного времени. При помощи особого наркотика его метаболизм был замедлен так, что он жил в сорок раз медленнее, чем обычно. И он, и девушка, и все остальные пассажиры. Благодаря этому время полета заметно сокращалось, и утомительные часы путешествия проносились незаметно.

Через какое-то время Дюмарест снова откинулся в кресле и осмотрел холл. Сотни раз он видел точно такую же обивку на мягкой мебели, те же столы, стулья, освещение, как и на других кораблях. Обычная обстановка для маленького корабля с небольшим количеством пассажиров.

— Здесь.

Палец Калин коснулся колоды. Оказывается, Дюмарест незаметно для себя еще раз разложил карты на три части. Он перевернул ту, на которую указала девушка. Она снова выиграла.

Дюмарест встал, направился к кранам, которые были вмонтированы прямо в стену, и наполнил две чашки бэйсиком. Вернувшись, он протянул одну Калин и, усевшись в кресло, с наслаждением попробовал густой теплый напиток, в котором было мало глюкозы, зато много протеина и витаминов: одна такая чашка обеспечивала астронавта всем необходимым запасом питательных веществ на день. В чашку с бэйсиком был встроен элемент обогрева, позволявший сохранять бесценную жидкость теплой, пока она проходит свой долгий путь от стены к столу, а со стола ко рту.

Дюмарест поставил пустую чашку на стол и посмотрел на Калин:

— Люди с Логиса не ошибались. Ты действительно ведьма.

Ее глаза затуманились.

— Ты снова?

Он в раздумье пожал плечами:

— А как еще называют тех, кто видит будущее?

— Просто чудаками, которых никто не воспринимает всерьез, — горько вздохнула она, а затем спросила: — Но с чего ты взял, что я ведьма?

Дюмарест снова взял колоду карт в руки:

— Ты слишком часто выигрываешь. Это не может быть телепатией, так как я сделал все возможное, чтобы ты не видела даже кончиков карт. Ты не могла подтасовать колоду, ведь ты даже не прикасалась к ней. А если бы ты владела телепортацией, не думаю, чтобы от этого была какая-то польза. Какой в том толк, что ты умеешь и знаешь, как передвигать предметы из одного места в другое? А сказать, что тебе просто везло, тоже нельзя. Невозможно угадывать карту так часто. Поэтому я нахожу только одно объяснение.

Калин была ясновидящей.

* * *

Зеркало из гладкого пластика представляло собой настоящее оптическое чудо. К тому же еще было так хитроумно устроено, что давало при особом освещении несколько искаженное отражение, скрывая недостатки, чтобы польстить тому, кто в него смотрелся. Сара Маретта не располагала временем на подобного рода обман. Нетерпеливым движением руки она включила неоновую трубку над зеркалом и стала пристально изучать свое лицо. «Старуха, — сказала она себе, — которая все продолжает стареть».