С пылающими щеками стала ходить по комнатам, раздумывая, к кому бы обратиться, чтобы у него узнать истину.

Старая Юта, сопровождавшая ее в дороге из Швеции, наполовину немка, наполовину шведка, и служившая ей переводчиком, уже завязала много знакомств как в замке, так и в городе. К ней относились предупредительно, зная, что она пользуется вниманием барыни и может при случае оказаться посредницей.

Среди других и старая Крывиха, тоже наполовину немка, когда-то хозяйка Мины, пробралась уже в замок.

Княгиня, желая узнать правду, послала Юту привести тайком одну из местных женщин. Ей хотелось допросить ее лично.

Юта привела Крывиху, которую знала больше других. Крывиха поклонилась в ноги и осыпала княгиню благословениями.

Юта служила переводчиком. Она знала уже, хотя и не говорила Рыксе, различные версии о смерти Люкерды. История первой жены пугала ее, но она скрывала страх.

Увидев свою барыню взволнованной после таинственного разговора у тюремного окошка, Юта о чем-то догадывалась, но не подозревала, что речь идет о Люкерде.

Только когда ей велели расспросить Крывиху об умершей княгине, она поняла беспокойство Рыксы. Ей хотелось шепнуть Крывихе, чтобы она не передавала слухи, ходившие между людьми, но княгиня, заметив это, строго приказала говорить всю правду.

— Пусть говорит, что знает! Я хочу знать все! Не испугаюсь! Пусть скажет, была ли она виновата и что с ней случилось? Почему велели ее убить?

Услышав это, Юта в испуге закрыла глаза.

Княгиня все настойчивее требовала сведений, повторяя, что она должна знать правду и сумеет ее выспросить.

Теперь Крывиха в сущности была уже не нужна, так как Юта не раз слыхала эту историю и по дороге в Гданьск, и здесь в замке.

Она старалась расспрашивать всех, так как заботилась о своей госпоже, а чем князь был покладистее, тем больше опасалась его хитрости и скрытого бессердечия.

Теперь уже скрывать от княгини не было смысла. Поэтому Юта стала, плача, рассказывать; отчасти ее дополняла Крывиха, радуясь, что может подмазаться.

Долго, подробно описывали свадьбу Люкерды, ее въезд, пребывание в замке, преследование Мины. Наконец, Крывиха с жаром рассказала историю странной ночи в том виде, как это ей передала умирающая Бертоха.

Рыкса слушала внимательно, с сухими глазами, внешне совершенно хладнокровная. Когда Крывиха под конец рассказа упомянула о песне, ходившей в народе, княгиня велела ее перевести, но и песня не довела ее до слез.

Крывиха, бия себя в перси, клялась, что все переданное она слыхала лично от одной из самых виновных.

Рыкса спросила еще про Мину, но о ней ходили разные слухи; наиболее вероятным казалось ее бегство в Бранденбургскую мархию.

Долго тянулись расспросы, так что и князь вернулся с охоты. Юта хотела раздеть княгиню и уложить ее спать, но Рыкса поджидала мужа, желая его повидать, и осталась в том же костюме.

На лице ее была видна решимость, пугавшая Юту.

Едва лишь топот засвидетельствовал возвращение князя, Рыкса галереей направилась к нему в комнату, где он обыкновенно ужинал после охоты.

Войдя, она увидала, что Пшемыслав только еще раздевается. Она со спокойным выражением лица медленно подошла к нему.

Князь, взглянув на жену, понял или даже, вернее, почувствовал, что она пришла неспроста.

Поздоровавшись, она села на скамью присутствовать при ужине; слуги живо подавали.

Князя немного смущала эта настойчивость; он советовал ей уйти и подождать в другой комнате, но Рыкса не послушалась. Поэтому Пшемко быстро поужинал, предчувствуя, что предстоит разговор, и сейчас же велел уйти придворным и прислуге.

Рыкса терпеливо дожидалась. Когда наконец они остались одни, она встала и с детской своей серьезностью заявила:

— Здесь нам могут помешать. Мне надо поговорить с вами наедине. Пойдем в вашу комнату.