|
Тесть! Вот кошмар! Этот пьянчужка отец Наты, а долговязая, всем недовольная тетка с пронзительным, командирским голосом, проникающим до печенок, – его жена, то бишь Вовкина теща. О господи, спаси Костина! Неужели он настолько влюбился в эту невзрачную девицу, что не пригляделся к родственникам? Ведь не зря народная мудрость гласит: хочешь узнать, какой будет твоя жена в старости, посмотри на ее мать! Хотя Ната, очевидно, пошла в отца, во всяком случае, «жерди» она едва достает до груди, и что совсем отрадно, в отличие от не закрывающей ни на минуту рот мамашки Ната молчит.
– Идемте‑идемте, – продолжала безостановочно командовать мамаша, суетливо выстраивая всех парами, – давай, отец, становись за Наткой, мы должны вторые идти, мы тут главные, потом сестра, эй, Магдалена… Девочка, только что раздававшая значки, встала в шеренгу. В результате всех пертурбаций мы оказались замыкающими. Маменька окинула хищным взглядом процессию и заорала: – Это что? Я обернулась и увидела страшно довольных Кирюшку и Лизавету, которые держали на руках улыбающихся мопсих. На банте, украшавшем Аду, был прикреплен значок «Подруга», Муля стала обладательницей надписи «Шурин». – Это что?! – продолжала вопить теща Костина. Я проглотила смешок и ответила: – Мопсы. – Мопсы? – переспросила милая родственница, делая ударение на букву «ы». – Мопсы? Немедленно уберите, нам мопсов не надо, без мопсов обойдемся. Это свадьба, а не хаханьки! – А мне кажется, что на свадьбе положено смеяться, – вздохнул Сережка. – Унесите собак в машину, – попросила я. – Они тоже хотят посмотреть, – хором ответили Кирюша и Лизавета. Внезапно младшая сестра невесты, девочка со странным для российского уха именем Магдалена, подошла к нам и восхищенно воскликнула: – Ой, какие классные! Жирненькие, складчатые, можно, я их поглажу, у меня руки чистые! – Валяй, – в голос воскликнули Кирюшка и Лизавета. Те, кто начинает нахваливать Мулю и Аду, вмиг становятся друзьями наших детей. – Не трогай собак, у них глисты, – взвизгнула маменька. Кирюша явно хотел ответить: «У тебя у самой солитер!», но Лизавета наступила ему на ногу и приветливо сказала Магдалене: – У нас дома еще две собаки есть: Рейчел и Рамик. – Клево! – завистливо вздохнула девочка. – А у нас даже хомячка нет. – Попрошу брачующихся пройти в зал, – торжественно возвестила грудастая тетка, перепоясанная широкой красной лентой с надписью «Администратор». Похоже, в Бонакове бейджики были не в ходу, тут любили значки и перевязи. Все цепочкой потянулись вперед. Первыми, естественно, шли Вовка и Ната. Я обратила внимание, что невеста за все время не вымолвила ни слова. И вообще, она не выглядела особо счастливой, скорей испуганной и подавленной. Услыхав вопрос: – Добровольно ли вы приняли решение вступить в брак, – Ната дернулась, покраснела и ответила еле слышно: «Да». – Теперь возьми жену на руки, – засуетилась маменька, когда все стали выходить из загса. Но Вовка проигнорировал приказ тещи и просто обнял молодую супругу за плечи. – Эх, торопись, – потер ладони тесть, – стол накрыт, суп кипит, залезай, ребя, в автобус! – Замолчи, – мигом пнула его жена, – не позорь меня! Тебе бы, Юрка, только напиться. Проходите, гости дорогие, в автобус, садитесь, сейчас поедем по городу кататься! – Зачем? – спросила Лизавета. |
