Так пришло новое утро. Утомленная, она лежала рядом с ним на боку и разглядывала его орлиный профиль: высокий лоб, нос, крупные губы, тяжеловатый подбородок. Светлейший обнял ее, вздохнул и грустно улыбнулся.

— Что тревожит тебя? — спросила Анастасия.

— Послезавтра — трудный день.

— Фрегат?

— Я никогда еще не спускал на воду корабли.

— Все будет хорошо.

— Любая неудача, пусть самая маленькая, неимоверно огорчит императрицу, — сказал Потемкин, и интонация его была какой-то необычной. Слово «императрица» он произнес с придыханием, точно рассказывал ей о близкой, но сверхъестественной силе.

Для нее это слово почти ничего не значило. Конечно, она знала, что сейчас на российском престоле находится Екатерина II, урожденная принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, супруга безвременно скончавшегося от желудочных колик императора Петра III. Однако, как выглядит царица, каким характером обладает, что может ей понравиться, а что — огорчить, об этом Анастасия не задумывалась. Екатерина Алексеевна существовала для нее только как символ государственной власти. Но сейчас она поняла, что Светлейший имеет в виду и самодержавную правительницу, и живого, хорошо знакомого ему человека.

— Хочешь, я буду с тобой? — спросила она.

— Да. Я уже решил это. Надень на праздник свое новое платье из парчи.

— Оно еще не готово.

— Тогда то, изумрудное, в котором ты была у Фалеева.

— Нельзя. Оно — вечернее.

— А если сверху турецкую шаль? — предложил князь.

— У меня нет турецкой шали, — спокойно сказала Анастасия. — Это слишком дорогая вещь.

— Дорогая?! — изумился Потемкин.

К ней он повернулся так быстро и резко, что она даже вскрикнула от неожиданности. Светлейший могучим телом прижал Анастасию к подушкам, крепко обхватил ее запястья.

— Почему ты ничего не просишь у меня? — сурово задал он вопрос и заглянул в ее светло-серые глаза. — Почему? Ничего и никогда… Что за глупость — турецкая шаль! Небоись, у Попандопулоса их штук сто, не менее. Возьми любую и счет отправь ко мне…

— Это абсолютно излишне, милый. — Анастасия так же прямо и без улыбки посмотрела на Светлейшего. — Я ведь уже попросила. Я подала тебе прошение. Мне нужна пенсия за мужа. А еще Бурнашов обещал императорский рескрипт о его подвиге…

Как бы ни чувствовал себя Потемкин, как бы ни был он занят, но, находясь в Херсоне, он всегда являлся на воскресную службу в городской собор. Вместе с ним там должны были находиться все чиновники его штаб-квартиры и городской управы…

Офицеры полков, расквартированных в городе, все инженеры и мастера Адмиралтейства, арсенала, оружейных мастерских, а также прочие должностные лица, женатые — обязательно с женами.

В храме яркие женские городские туалеты, шали и шляпки преобладали над скромными зелеными мундирами офицеров и чиновников, сообщая церковной службе настроение праздника. На вход в собор пригласительных билетов не требовалось. Караул солдат Орловского пехотного полка лишь провожал пристальными взглядами нарядно одетых прихожан.

Анастасия чуть не опоздала. А все из-за прихоти Светлейшего. Сопровождать ее должен был Михаил Мещерский. Он явился к ней с большим пакетом. В нем находилась роскошная темно-зеленая турецкая шаль с алыми розами на углах и густой бахромой по краям. Молодой офицер передал ей устно нижайшую просьбу губернатора Новороссийской и Азовской губерний: надеть в церковь изумрудное платье вместе с его маленьким скромным подарком. Пришлось срочно переодеваться…

Собор, весьма величественный снаружи, был мало украшен внутри.