— Так, что здесь происходит? — раздраженно отреагировал судья Пибоди.

— Приношу извинения, ваша честь, — раздался голос преподобного Грассо, который вошел последним. — Это мои студенты, первокурсники Католического университета, на практическом занятии по этике. Я их куратор, и мы организовали автобусную поездку в суд, однако возле города спустило колесо, так что мы немного опоздали. Еще раз прошу нас простить за непредвиденную помеху. Мы приехали издалека специально для ознакомления с судебным процессом.

Пибоди с головы до ног смерил пожилого священника взглядом и сразу понял, что действовать надо аккуратно, не то разразится скандал. В глазах общественности судья окажется жестоким и бесчувственным человеком, если прикажет выдворить всю эту гоп-компанию из зала.

— Я категорический противник любых нарушений, — вздохнул он, — но коль скоро ваши подопечные горят таким желанием познакомиться с судебной системой Виргинии, я дозволяю вам остаться.

— Благодарю, ваша честь, — торжественно произнес Грассо. — Я совершенно уверен, что эти молодые люди высоко оценят ваши этические принципы в своих курсовых работах!

Среди зрителей раздались смешки. Грассо осмотрелся вокруг, куда бы ему сесть, и кто-то из мужчин неохотно уступил место. Когда священник наконец устроился в кресле, он жизнерадостно помахал здоровой рукой Делани и Спенсеру.

— Если вам сейчас вполне удобно, — саркастически заметил Пибоди, — я мог бы продолжить с того места, где мы остановились.

Разумеется, он не ждал от Грассо никакого ответа, однако старый профессор то ли недопонял, то ли решил проигнорировать колкость.

— Благодарю вас, вы очень любезны. Да, полагаю, что мне и моим студентам вполне удобно. Прошу вас.

Пибоди скрипнул зубами и приказал Дилксу вызвать следующего свидетеля. Август Ван-ден-Вендер Шестой сел в кресло и немедленно принялся бичевать Спенсера.

В частности, он заявил:

— Если бы не постоянные просьбы дочери, я бы его и на пушечный выстрел не подпустил к нашей фирме!

— Почему же вы в таком случае решили поручить ему столь ответственную задачу? — спросил Дилкс.

— Спенсер буквально не давал мне вздохнуть своими требованиями выделить ему дело о том наследстве! Прошло лишь несколько часов после смерти Амброза Вортингтона, а он уже тут как тут! И хотя я с самого начала смотрел на это крайне неодобрительно, в конечном итоге, получается, я свалял дурака, когда все-таки решил уступить его поползновениям. Я-то надеялся, что такой опыт работы пойдет ему на пользу, к тому же рассчитывал в случае необходимости присматривать за ним… Увы, вскоре пришлось заняться рядом других неотложных дел, а Спенсер, как выяснилось, обладал настоящим талантом заметать следы!

— Откуда вы знаете, что именно он похитил акции? — спросил Дилкс.

— Он не только единолично вел все наследственное дело, но и собственноручно расписался за присланный пакет акций, когда их доставили в наш офис.

Дилкс двумя пальцами поднял голубой бумажный листок.

— Вы об этой расписке говорите?

— Да, у нас так заведено; мы подшиваем такие расписки всякий раз, когда фирма обретает контроль над теми или иными финансовыми активами от имени клиента.

— И чье имя указано на данной расписке?

— Имя Эвана Спенсера.

Здесь Грассо вдруг закашлялся, да так громко и сильно, что минуты три не мог остановиться. Естественно, разбирательство пришлось приостановить.

— Из… вините, ваша честь, — еле выдавил он сквозь рвущиеся из глотки хрипы. — Кхе-е… Кха-а…

Прокурор Дилкс оказался слабо подготовлен к звуковым помехам.