— Герман Бауэр? Ты сказал: Герман Бауэр? — Татьяна сжала кулаки, чтобы унять дрожь в ладонях.

— Тебе знакомо это имя? — быстро спросил Анатолий.

— Нет-нет, — смутилась Татьяна. — Выходит, он был русским подданным?

— Скорее всего! При Петре Первом немало немцев находилось на русской службе.

— Но как дедушка мог упомянуть эту книгу, если она исчезла?

— Выходит, в то время еще не исчезла, — с торжеством в голосе произнес Анатолий. — Возможно, ее спрятали уже после войны. Перед арестом твоего деда или чуть позже. Я подозреваю, что о тайнике знала только мать Анастасии Евгеньевны. Но она умерла, а тайник так и остался тайником.

— Но с какой стати ее надо было прятать? — удивилась Татьяна.

— Пока не знаю. Книга, скорее всего, вышла, как сейчас говорят, малым тиражом, и один экземпляр наверняка был подарен Мирону Бекешеву. Это косвенно подтверждает, что они были знакомы с Бауэром. Но издание было почти сразу уничтожено. Кажется, что-то в ней не понравилось церкви.

— И что ж ей могло не понравиться?

— Многое, наверно! Русские, жившие в Московии, считали свою землю средоточием святости и ритуальной чистоты. Это главное в идее псковского старца Филофея о Третьем Риме. Другие земли рассматривались как страны нехристианские, нечистые, в которых православному человеку побывать — большой грех. Еще в начале XVIII века священник узнавал на исповедях, не ездил ли кто в землю нехристей, не попадал ли в татарский плен, и так далее. Естественно, подобные грехи православному человеку прощались, но пребывание в нечистых землях считалось все-таки нежелательным.

— Надо же, — удивилась Татьяна, — я как-то никогда не задумывалась… Точнее, даже не знала.

— Конечно, этого нет в школьных учебниках, — усмехнулся Анатолий. — На самом деле завоевание Сибири считалось делом греховным, ведь русскому человеку волей-неволей приходилось жить долгое время в нечистой земле, а кому-то оставаться там навсегда. По сути, в Сибирь поначалу попадало всякое отребье, которому плевать, в какой земле жить. К тому же сибирские воеводы и попы стремились быстрее привести местные народы под власть русского царя, окрестить их и, соответственно, очистить Сибирь от греховности, сделать ее мало-мальски пригодной для проживания истинно православного люда. Признаться, русских в отношениях с местными народами интересовали только три вещи — дадут ли клятву верности царю, принесут ли ясак и примут ли крещение. И очень обижались, когда инородцы упорствовали.

— Ясное дело, упорствовали, — вздохнула Татьяна. — Я хоть и не сильна в истории, но и то понимаю, что кыргызы не спешили принять чужую веру.

— В том-то и дело, что не только не спешили, но и сопротивлялись. Бывало, даже убивали священников. Жгли храмы, монастыри. Подозреваю, что Бауэр, как лютеранин, не слишком лицеприятно отзывался о сибирских священниках, которые и жизнь вели отнюдь не праведную, и слишком ретиво обращали инородцев в православие. Отчего и бунты случались, и восстания. А это опять же противоречило национальной идее мирного заселения Сибири.