— А может быть, и нет, — сказала Ана с задумчивым видом. — Она вполне могла найти где-то укрытие, устроив ребенка в надежные руки. Надежда еще есть, Тирон.

— Я помню ее, — тихо сказала Эйлия. — В монастыре мне приснилась прекрасная женщина, королева, с золотыми волосами до пят. Но я никогда не думала, что это тот же сон, который видела Лорелин.

— У многих немереев был такой сон или видение, — ответила Ана, — но у тебя он был порожден долго подавляемыми до того воспоминаниями.

— Она действительно была прекрасна, — сказал Тирон, — и была великой провидицей и чародейкой. Ни в одном человеке я не видал ни такой красоты, ни такой силы. Вполне понимаю, почему здешний народ считал ее воплощением богини! И в тебе, дочь, есть что-то от нее. — Он посмотрел на Эйлию. — Хотя у тебя не тот рост и не тот цвет волос, но есть какое-то сходство в лице. И я слышу, как ты говоришь ее голосом — именно ее голосом.

— Это объясняет то, чего я не мог понять, — заметил Дамион. — Ты все время казалась мне знакомой, Эйлия, — я предположил, что как-то видел тебя в Академии и запомнил лицо, но теперь я понял истинную причину. Ты мне чем-то напоминала женщину из моих видений.

Ана посмотрела на него задумчиво:

— Может быть, здесь скрыто что-то большее, юный Дамион. Вполне может быть, что вам с Эйлией предназначено было встретиться — и твоя душа узнала ее, увидев. Вы с Лорелин до сих пор играли серьезную роль в ее жизни, и я не могу поверить, что это просто совпадение.

— Может быть — меня сейчас ничем не удивить. Но есть одна вещь, которой я все-таки не могу понять, — продолжал он. — Я во втором видении очень ясно видел принцессу в младенчестве, и уверен, что у нее были голубые глаза, а не фиалково-серые, как у Эйлии.

Ана улыбнулась:

— Я и забыла, как вы, священники, далеки от жизни! Дорогой мой Дамион, у всех младенцев глаза сперва голубые! — Лицо ее стало серьезным. — Ни Мандрагор, ни мои немереи ничего о случившемся не знали. Но все мы слышали через много лет после этих событий о юной девушке, привезенной с архипелагов Каана. Эту девушку подкинули в монастырь, очевидно, ее бросили родители, и она была одарена умственной речью. Немереи решили, что, быть может, ее они и ищут. Мандрагор тоже в это поверил, и решил похитить ее раньше, чем немереи доставят ее в Тринисию и дадут ей Камень.

Видите ли, Мандрагор откололся от немереев уже давно, усомнившись в их верованиях и недовольный строгостью законов, которые ограничивают чародейство. Так и получилось, что он увидел в Трине Лиа врага, существо, которое придет владеть миром и преследовать отбившихся от стада немереев вроде него самого. Для него Камень Звезд был усилителем мощи, орудием Прежних, которое она когда-нибудь использует, чтобы создавать собственные чары и сокрушить любого соперника. Он знал, где лежит Камень, потому что побывал на забытом острове Тринисия и узнал все его секреты. Но уничтожить самоцвет он не мог. Это потребовало бы величайшего из чародейств, силы, которая освободила бы самое материю. Такое чародейство уничтожает и того, кто его выполняет. И в любом случае у Камня были Стражи. Херувимы не вмешивались в действия простых смертных, но имели власть защищать свое сокровище от любого темного колдовства, и это они сделали бы без колебаний. И вместо безнадежной битвы с ними — безнадежной, настолько их сила превосходила его, — Мандрагору пришлось довольствоваться тем, что он поставил драконов сторожить пещеру, где лежал Камень. Херувимы смотрели за этими наблюдателями, но не трогали их.