– Я отправилась вниз по реке, если хотите знать правду, чтобы предупредить дядюшку. – Тут Лета залилась слезами и закрыла лицо ладонями.

– Ну полно, полно, – сказал Эскаргот, обнимая девушку за плечи и слегка прижимая к себе. Дядюшка Хелстром вновь заглянул в чашечку своей трубки.

– Нельзя же просто явиться к человеку и начать требовать, верно? – заговорил гном. – Вы честно купили шарики, и они, как я уже заметил, не имеют цены, особенно для ученого вроде меня. Где вы их храните, кстати? В банковском сейфе?

– Да нет, – начал Эскаргот, чувствуя тяжесть мешочка на груди. – Не совсем. То есть я собирался сделать нечто подобное, но, честно говоря, в связи с последними событиями и прочими делами…

– Конечно, конечно, конечно, – сказал дядюшка Хелстром. – Я все отлично понимаю. Но надеюсь, вы не потеряли их?

– О нет, нет. Они в целости и сохранности. Прошу прощения. – С этими словами Эскаргот стянул с себя куртку, передернувшись при виде своего локтя, торчащего из дыры на протертом рукаве рубашки, и снял с шеи мешочек с шариками. – Они ваши, сэр. Возьмите. Я заплатил за них гроши. И в любом случае я больше не отношу себя к числу собственников.

– Вы слишком добры, – сказал гном, жестом отклоняя шарики. – Но у вас нет причин выказывать такое великодушие.

– А у вас нет причин великодушно вызываться поговорить с мистером Стоувером завтра утром, верно?

Дядюшка Хелстром пожал плечами:

– Вот что я скажу вам, юноша. Я дам вам один совет. Меня восхищает ваше презрение к собственности – нет ничего более восхитительного, насколько мне известно. Но человеку надо питаться, так ведь? И человек не должен спать на куче сосновой хвои, верно? Поскольку, как бы вы ни уминали свое ложе, все равно с полдюжины иголок впиваются в ваше тело ночь напролет. А это что такое? – спросил он, указывая ногой на глиняный горшочек с засоленной рыбой, стоящий на камне рядом с постелью из сосновой хвои. – Ваш ужин? Похоже, некогда он был живым. Что это было, рыба? Даже гоблины не стали бы есть такое, вы согласны? Нет, сэр, человек может отказаться от собственности. К черту собственность. Но он не вправе губить свое здоровье. Он не вправе отказываться – от чего он не вправе отказываться? – от облагораживающего воздействия хорошей пищи и кружки эля. Вот здесь, сэр, здесь достаточно золотых монет, чтобы вы смогли пережить зиму. А шарики приберегите на черный день. Вот мой вам совет. Если у вас есть голова на плечах, вы сумеете разумно распорядиться ими и хорошо обеспечить себя. Я обойдусь. Скорее всего, я в любом случае не доведу свои опыты до конца. Я… Тише, дитя мое, – сказал он Лете, которая вновь расплакалась, а потом испустил невыразимо тяжелый вздох.

– Возьмите шарики! – вскричал Эскаргот. – В любом случае я из-за них только мучусь по ночам кошмарами. Что, собственно, мне делать с ними – ловить на них рыбу? А эти деньги, сэр… на самом деле в них нет никакой необходимости…

– Конечно, необходимость есть. Потерпи я крушение в жизни и приди к вам за помощью, что тогда? Неужели вы дали бы мне горсть монет, а потом забрали бы? Нет, вы бы так не поступили. Деньги не имеют никакого отношения к шарикам. И не могут иметь. Стоимость шариков нельзя выразить в деньгах. Они волшебные, не побоюсь сказать. Волшебство нельзя купить за деньги, во всяком случае, волшебство такого рода. Но я возьму их, на время. Я настаиваю. Давайте не будем обсуждать это. Вы получите шарики обратно через неделю. А пока в качестве залога возьмите это. – Дядюшка Хелстром залез в карман плаща и вытащил мешочек, перевязанный тонким кожаным ремешком.