«Конечно, это дело рук начальника зодчих», решил Нугри, опустившись на землю.

Голова его работала. Мысли пролетали со стремительной быстротой. Неужели не выбраться из гробницы? Неужели смерть, когда до выхода осталось несколько десятков шагов? А самое главное – мешки с драгоценностями не попадут в руки бедняков! Нет! Он будет бороться до конца. Он сделает все! Он разрушит стену, выберется на волю!

Нугри решил пробить стену коридора рядом с глыбой. Но у него не было инструментов, а товарищи отбились. Общими силами они могли бы сделать это гораздо скорее. Он стал кричать Кени и Тинро. Долго не было ответа. Наконец голос Кени донесся издалека. Он был настолько слаб, что Нугри подумал: «Заблудились они. Пойду им навстречу». Он побежал, ощупывая веревку, проведенную к колонне. У храма он остановился и снова позвал Кени и Тинро. Голос Кени, удалился, а Тинро не отвечал.

– Где ты? Возле каких статуй? – кричал Нугри.

– Возле быка Аписа, – откликнулся Кени.

Это был «священный» бык, почитавшийся египтянами.

– Иди на мой голос! – крикнул Нугри.

– Иду!

Однако голос Кени не приближался.

– Иди в противоположную сторону!

– Не могу. Здесь стена. Я обхожу ее!

Перекличка продолжалась несколько часов.

Отчаяние овладело Нугри. Факел догорал. Оставался только один, последний факел. Нужно торопиться. Нужно пробиваться к выходу. А пробившись, Нугри спасет потом товарищей.

На полу он нашел большой осколок камня. Вернувшись к глыбе, он принялся разбивать стену. Кирпич крошился. Торопясь, Нугри поранил себе руку. Он работал, выбиваясь из сил, задыхаясь, с удивительным упорством. Наконец он пробил отверстие и очутился перед второй опускной дверью. Предстояла работа, подобная предыдущей. А факел, потрескивая, уменьшался, и горячая смола капала на землю.

Усталый, Нугри сел у двери, отломив кусок хлеба и съел его. Недостатка в еде не было – он брал еду в покоях фараона.

Окликнув еще несколько раз Кени и Тинро и не получив ответа, он закричал громче, отчаяннее.

– Гибну с голоду… – донесся слабый голос Кени.

– Тинро, Тинро! – звал Нугри. – Отвечай! Где ты?

В это время Тинро сидел на корточках перед сокровищами, разложенными на полу. Факел, воткнутый в горлышко золотого сосуда, освещал драгоценности. Старик сошел с ума. Ему казалось, что перед ним находятся люди. Он обращался к ним, размахивая руками:

– Знаете вы, кто я? Я сам Рамзес-Миамун, повелитель земель и народов.

Я богат и могущественен. Я все могу сделать… Число моих сокровищ несметно, как песок морской…

А далеко от него, в другом коридоре, лежал обессилевший Кени, подложив себе под голову жесткий мешок с драгоценностями.

Кени давно уже ни на что не надеялся. Он больше не слышал голоса Нугри. Ему становилось жарко и холодно. Он бредил, и видения сменялись видениями. То ему казалось, что он выбрался из гробницы… шел по пустыне с мешком на плечах… входил в деревушку… Выбегала из хижины старая мать и спрашивала: «Что несешь?» – «Золото, – отвечал сын, – теперь будем жить хорошо»… То ему представлялось, что он и Нугри подходят к мумии Рамзеса.

Мумия встает из саркофага. Она указывает длинным, острым, как копье, пальцем на драгоценные камни. Они всюду: под ногами, дождем сыплются с потолка, наполняют покои… Кени стоит по колени в камнях, их становится больше и больше… Они уже доходят ему до пояса, до груди, шеи… Выше и выше…

Задыхаясь, Кени шептал:

– Я иду, Нугри, иду… Подожди…

16

Факел зашипел и потух.