– А как же библейские заветы о прощении грехов?

– Не помню, чтобы отец просил у кого-то прощения.

Усевшись на подлокотник кресла, Адам принялся внимательным взглядом изучать мыски ботинок. Хозяйка дома вновь сделала большой глоток из стакана.

– Хорошо, тетя Ли, что же мы предпримем?

– Забудь про “тетю”.

– О'кей, Ли. Итак, я здесь. Я не намерен уезжать, я завтра повидаюсь с Сэмом и твердо рассчитываю представлять его интересы.

– Входит ли в твои планы действовать без излишней огласки?

– Другими словами, хочу ли я скрыть свою принадлежность к семейству Кэйхоллов? Не собираюсь кричать об этом на каждом углу, но долго эту тайну не утаишь. Сэм успел стать личностью весьма популярной. Газетчики тут же устремятся по свежему следу.

Ли опять повернулась к реке.

– Тебе это не повредит? – В ее голосе прозвучала едва слышная нотка тревоги.

– Каким образом? Я – адвокат. Адвокаты привыкли защищать убийц, насильников, наркоманов и прочие отбросы общества. Мы не избалованы любовью публики. Чем может повредить тот факт, что обвиняемый приходится мне дедом?

– А в фирме знают?

– Разговор состоялся вчера. В восторг они не пришли, но все обошлось. Я скрыл от них правду при приеме на работу и свалял тем самым большого дурака. Сейчас мне уже ничто не угрожает.

– Что, если Сэм откажет тебе?

– Значит, мы будем в полной безопасности, разве не так? Никто ни о чем не узнает, и твоя тайна останется с тобой. Я вернусь в Чикаго ждать, когда процедуру казни покажут по телевидению. Осенью съезжу на его могилу, положу цветы, задам себе, наверное, те же, что и ты, вопросы. Захочешь, отправимся вместе. Ты только подумай: парочка Кэйхоллов украдкой пробирается по кладбищу в темных очках, чтобы их не узнали!

– Прекрати!

Из глаз тети брызнули слезы. Быстрым движением руки Ли смахнула со щек непрошеную влагу.

– Прости. – Взгляд Адама был прикован к длинной барже, которая держала курс на север. – Прости меня, Ли.

ГЛАВА 8

Итак, спустя двадцать три года он возвращался туда, где появился на свет. Никаких особых чувств он не испытывал, и хотя бояться ему тоже было в общем-то нечего, черный “сааб”, осторожно уступая дорогу всем попутным машинам, двигался со скоростью пятьдесят пять миль в час. Резко сузившись, асфальтовое покрытие вынесло автомобиль на плоскую равнину Дельты; какое-то время Адам мог наблюдать за змеившейся вдоль шоссе невысокой дамбой, которая через пару миль ушла вправо и исчезла из виду. За Уоллсом, первым на автостраде номер 61 городком, поток транспорта устремился на юг.

Адам знал, что долгие десятилетия автострада была в буквальном смысле дорогой жизни для сотен тысяч чернокожих жителей Дельты, волею судеб вынужденных покинуть насиженные места и искать лучшей доли в Мемфисе, Чикаго, Детройте. Здесь, в этих крошечных городках, в салунах и убогих барах зародились печальные негритянские блюзы, отсюда они исподволь растекались, завоевывая всю страну. Мемфис стал их царством; вобрав в себя тягучие церковные напевы и мелодичные ритмы кантри-музыки, блюзы дали жизнь рок-н-роллу. Под лившуюся из динамиков магнитолы песню в исполнении почти забытого ныне Мадди Уотерса Адам въехал в округ Туника, по слухам, беднейший на просторах Америки.

Слова песни ничуть его не ободрили. Покидая дом тети, Адам отказался от завтрака, без труда убедив Ли в том, что не голоден. На самом же деле в желудке его ворочался холодный ком. С каждой милей ком становился все плотнее.