– Губернатор и генеральный прокурор. О губернаторе, уверен, вы уже наслышаны, но главный ваш враг – это прокурор. Он и сам метит в губернаторское кресло. Получилось так, что политиками в штате стали молодые агрессивные волки, которым не терпится порвать чью-нибудь глотку.

– Зовут его, если я не ошибаюсь, Роксбург?

– Да. Обожает телекамеры. Ближе к вечеру собирался устроить пресс-конференцию. Наверняка захочет отпраздновать победу, пообещает приложить все усилия, чтобы через четыре недели приговор был приведен в исполнение. Это же его люди запускают адский механизм. Удивлюсь, если в новостях не выступит и губернатор. Имейте в виду, Адам, они нажмут на все педали, лишь бы не допустить новой отсрочки. Политикам Сэм нужен мертвым.

Адам смотрел в окошко. На бетонных плитах баскетбольной площадки десятка два чернокожих азартно боролись за мяч. Чуть в стороне кто-то работал со штангой. Среди немногочисленных зрителей мелькнуло несколько белых лиц.

На пересечении двух дорог Лукас свернул.

– Существует и другая причина, – продолжал он. – Луизиана казнит своих сидельцев налево и направо. В Техасе с начала года привели в исполнение шесть приговоров, во Флориде – пять. У нас же за двадцать четыре месяца – ни одного. Кое-кто усматривает в этом слабость властей. Правительство штата намерено доказать, что бдительно стоит на страже общественных интересов. Неделю назад вопрос обсуждала комиссия по законодательству. Было подчеркнуто: никаких задержек или послаблений. Ответственность за отсрочки члены комиссии возложили на федеральных судей. Наши политики требуют крови, и Сэм подвернулся им очень кстати.

– Кто же следующий?

– Честно говоря, никого. И раньше чем еще через два года не предвидится. Но грифы уже почуяли мертвечину.

– Для чего вы все это говорите?

– Поймите, я – на вашей стороне. Я представляю тюрьму, не штат Миссисипи. Вы у нас впервые, и я хочу, чтобы вы знали положение дел.

– Спасибо.

Информация, хотя Адам ее и не просил, была, безусловно, полезной.

– Сделаю все, что будет в моих силах, – отозвался Лукас. На горизонте появились крыши коттеджей.

– Это главный въезд?

– Да.

– Что ж, мне пора в город.

* * *

Мемфисский филиал занимал два этажа в “Бринкли-Плаза”, здании, построенном в начале 20-х на углу Мейн – и Монро-стрит. Мейн-стрит считалась в Мемфисе крупнейшим торговым кварталом: отцы города запретили на улице движение автомобильного транспорта, заменили асфальт плиткой, высадили декоративные деревца и разбили фонтаны. Район стал безраздельным царством пешеходов.

Над зданием хорошо потрудились реставраторы. Вестибюль “Бринкли-Плаза” сверкал благородной бронзой и розовым мрамором. Стены кабинетов отделения фирмы “Крейвиц энд Бэйн” были обшиты дубовыми панелями, полы устланы мягкими персидскими коврами.

Хорошенькая молодая секретарша провела Адама в угловой офис Бейкера Кули, управляющего филиалом. Пожав друг другу руки, мужчины восхищенными взглядами проводили направившуюся к двери изящную фигурку.

– Добро пожаловать на Юг, – сказал Кули, опускаясь в глубокое кожаное кресло.

– Благодарю. Насколько я понимаю, с Гарнером Гудмэном вы уже говорили?

– Вчера, и дважды. Он объяснил мне ситуацию. В конце коридора находится небольшая комната для совещаний, с компьютером и телефоном. Она в вашем распоряжении.

Адам кивнул и осмотрелся. – Какого рода дела вы здесь ведете? – спросил он.

– Судебных разбирательств почти нет, а в уголовных процессах мы не участвуем, – быстро ответил Кули, как бы давая понять, что преступникам вход в эти роскошные чертоги заказан.