— Это из-за убийства Чайнега, да? Хочет поднять вонь из-за пропавшего Слуги.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что эта «разгребательница грязи» из Бруклина была у нее вчера в больнице, а кто-то проводил несанкционированный поиск по моей личной компьютерной базе, искал упоминания Янтарсона Чайнега. Это вычислить несложно.

— Ну а чего тут ужасного? Ты не считаешь, что надо предупредить публику, если кто-то использует ваших роботов как убийц?

— Я считаю, что людям нельзя давать повод раздумывать о невозможном.

— А если это не невозможно?

— Я верна в первую очередь этой корпорации, и только ей.

Змей кивнула.

— Ты жратву по-прежнему стережешь, да? — сказала она. — Нагибаешься над тарелкой, чтобы никто ее не выхватил. Должно быть, неловко, когда за обедом в такой большой компании ты ведешь себя как бомжиха.

Ванна не успела ответить, потому что в дверь постучали. Появилась голова Сиваша Каспийски. Он был взволнован.

— Ванна, Гарри тут? У меня новости.

— У него сейчас встреча. Нельзя беспокоить. Уходи.

— Ну можно тогда тебя на секунду? Похоже, я выяснил, где…

— У меня тоже встреча. — Она показала на Змея. — Не видишь, что ли?

— Но, Ванна…

Ловким и, похоже, привычным движением Ванна подняла ногу, сняла туфлю и швырнула Сивашу в голову. Тот ушел.

— Отвечай на мой вопрос, — сказала Змей.

Ванна сходила за туфлей.

— Я защищаю свое.

Змей похлопала пороховой револьвер, спрятанный под кителем.

— Я тоже, — сказала она. — Папироску хочешь?

— Скрути парочку.

У офиса Гарри, думала Джоан, та же проблема, что и у самого «Феникса», только в микрокосме: слишком много места, которое плохо используется. Вообще может показаться, что в таком тесном городе невозможно создать слишком много места, но небоскребы — словно отдельные города, города в городах, их трудно как следует заполнить. Когда высота создается ради самой высоты, форма требует функциональности, но редко ее получает.

По сути, Гант занял все пространство на этаже, ненужное Департаменту общественного мнения. Так что там поместились и личная ванная, и угол для совещаний, и стол-мастодонт, сделанный на заказ, и множество шкафов, которые заполнятся бумагами, если только он проживет столько же, сколько Змей, — но и после всего этого комнаты (и окна) осталось столько, что там устроили посадочную площадку вертолета, на случай если Ганту захочется вылететь прямо из кабинета. Хотя это вряд ли. Высота.

А ненужное место он забивал всякой ерундой. В основном — игрушками, вроде тренажерного гироскопа или Электрокарты системы «транзитных молний», а недавно купил игровую голографическую установку по размерам вдвое больше стандартного бильярдного стола. Гант не стал ее выключать — может, хотел произвести впечатление на Джоан, может, чтоб хоть немного заполнить свободное место. Между двумя пультами управления, усеянными джойстиками, кнопками и переключателями, парил иллюзорный остров — Великий Остров Американских Потребителей с двумя заводами, белым и черным. И сотни маленьких розовых домиков, в которых жили крошечные голографические человечки, которые смотрели крошечные телевизоры, косили траву на крошечных лужайках и покупали крошечное мороженое из крошечных фургончиков. Некоторые фургончики были белые, некоторые черные. Они продавали мороженое с соответствующих фабрик, и у них шла идеализированная свободная конкуренция за любовь островитян.

— Это образовательный инструмент, — поведал Гант.