– Так просто сотрясать воздух я и сам умею, – добавил Александр Александрович. – А вот касательно дела… – Власовский не договорил и обиженно смолк.

Кейзер снял, потом снова надел большие очки в роговой оправе. Ему самому не нравилось делать то, что ему поручили. Сваливать всю вину на одного обер-полицмейстера, пусть даже он и хамоват и многим не нравится, – это уж слишком! Нет, «Дело полковника Власовского» – его последнее дело. А потом – в отставку. Хватит с него…

– Еще вменяется вам в вину то, что вы лично не присутствовали на поле во время прилива туда народа, а стало быть, и не приняли никаких мер по размещению на поле людей, что исключило бы давку и дальнейшую растерянность, а также и озлобление толпы. Таковое преступное бездействие московской полиции…

– А при чем тут, прошу прощения, московская полиция? – не выдержал нового напора Кейзера Власовский. – Местность, где произошла давка народа, находится в ведении третьего стана Московского уезда и к Москве никакого отношения не имеет.

– Значит, вы, господин обер-полицмейстер, вместе с уездным исправником и становым приставом должны были обеспечивать порядок на поле! – едва не взорвался судебный следователь. – Вот господин генерал Козлов приехал же на Ходынку, чтобы обеспечивать порядок, хотя давно уже как сложил с себя обязанности московского обер-полицмейстера. Поскольку он не мог оставаться равнодушным к возникшим беспорядкам и у него болела душа…

– Ну и что, обеспечил ваш генерал Козлов порядок? – посмотрел прямо в глаза Кейзеру Александр Александрович. – Там вообще ничего нельзя было поделать.

– Почему это вы так категоричны? – посмотрел на Власовского поверх очков Кейзер.

– Потому что народ так воспитали… Потому что угощение и подарки, которые намечалось раздать людям, – дармовые! А когда дают что-либо задарма, у нас всегда случается нечто подобное. Это как наводнение или ураган – ничего не поделаешь, хоть ты тресни. Понимаете меня? – сказал Александр Александрович.

– Как я вижу, с вами разговаривать бесполезно, – уже с видимым раздражением подвел итог дознания судебный следователь. – Вам в вину вменяется бездействие и халатное отношение к своим служебным обязанностям, приведшее к особо важным и печальным последствиям, что подпадает под действие статьи четыреста одиннадцатой и части второй статьи триста сорок первой Уложения о наказаниях. Вам это понятно, господин обер-полицмейстер?

– Более чем, – ответил Власовский.

– Тогда распишитесь здесь, – Кейзер указал на место протокола пальцем, – и здесь. И прошу вас не покидать город.

Судебный следователь по особо важным делам поднялся, глянул на портрет государя императора Николая Александровича, висевший в кабинете Власовского прямо над его головой, вздохнул и произнес:

– Прощайте, господин обер-полицмейстер, – Кейзер поднялся со стула.

– Что будет дальше? – вместо обычного прощания спросил Александр Александрович.

– Дальше я передам ваше дело в распоряжение господина прокурора Московской судебной палаты.

– А дальше? – тоже встал со своего кресла Власовский.

– Я не знаю, – просто ответил Кейзер.

– Но обер-полицмейстером мне больше не бывать? – продолжал спрашивать Александр Александрович.

– Полагаю, что да, – ответил судебный следователь. – Прощайте.

– Прощайте, – в тон ему ответил полковник Власовский и устало плюхнулся в кресло.