Воспитатель вздрогнул и проснулся. Потряс головой. Сердце стучало так, словно он действительно проплыл километра два против течения. С лица стекал горький пот. Тихо, тихо… Сны — это пустота. Шняга.

Солнце все так же улыбалось с небес, он все так же лежал в траве. Но что-то изменилось.

Плач. Детский плач. Он не приснился — он доносился из-за угла душевой. Виктор Сергеевич привстал и осторожно заглянул за угол.

На земле сидела Лиза, обняв свои худенькие ноги в протертых на коленках колготках. Большой белый бант на голове. Красные туфельки с сильно потрепанными хлястиками и сбитыми каблуками. Странно, что она в колготках. На улице жара… Видимо, стесняется худобы…

— Лиза, что случилось?

Девочка вздрогнула. Она быстро вытерла глаза и опустила их вниз, боясь, что воспитатель заметит красноту.

— Ой, Виктор Сергеевич… Ничего… Я тут просто… сидела. А почему вы не празднике?

— Хотел сполоснуться… Жарковато. Так что все-таки случилось? Тебя кто-то обидел?

— Нет… Ничего… — Она посмотрела в сторону плаца и снова заплакала.

— Тихо, тихо… Так не пойдет. Что это за потоп? Давай-ка, выкладывай.

Лиза вытерла глаза рукавом, шмыгнула носом.

— Она ведь обещала приехать… Почему ко всем приехали, а ко мне нет? Она же обещала…

— Мать? — догадался Виктор Сергеевич.

Девочка кивнула головой.

— Напилась, наверное, со своим новым… Это все из-за него. А эти еще дразнятся… — Она с недетской злостью посмотрела в сторону отряда. Видимо, речь шла о сокамерницах, тьфу ты, — соотрядницах.

Виктор Сергеевич не был сентиментальным и легкоранимым человеком, но сейчас, при виде этих худеньких коленок, этого праздничного банта, может быть, единственного предмета роскоши в ее бедном гардеробе, его авторитетное сердце сжалось от щемящей боли, словно в него загнали заточку и пару раз там провернули.

Девочка, которая увидела в нем доброго волшебника, тайком дарила ему цветы, сейчас в одиночестве плакала за душевой, вместо того чтобы веселиться вместе со всеми.

С одной стороны, подумаешь, родственники не приехали. Не смогли, к примеру. Или еще что. Но для нее это, наверное, действительно трагедия. Покруче, чем для вора общак потерять. Она же ждала, готовилась…

Неправильно это, не по понятиям.

— Ты, это, Лиз, погоди… Она, может, приедет. Просто еще рано, не все добрались. Я слышал, дорогу перегородили. Авария, никого не пускают. Даже автобусы.

Лиза подняла глаза:

— Авария? Кто-то погиб?

— Нет, никто. Просто машина перевернулась. Давай, иди в отряд и жди. Она обязательно приедет. А на тех, кто дразнится, не обращай внимания. Они просто тебе завидуют.

Девочка еще раз шмыгнула носом, встала с земли и медленно побрела в сторону плаца.

Виктор Сергеевич зашел в душевую, через щелку в стене оценил обстановку. Представление еще не закончилось, народ кучковался возле трибуны. Отлично.

Тайными тропами он пробрался в штаб, нашел в кабинете начальницы уже знакомую папку с анкетами. Запомнил Лизин адрес. Вдоль ограды добежал до своей яхты, в каморке скинул тельняшку, натянув футболку с буквами «ЛДПР». Шорты менять не стал. Вернулся к центральным воротам, спросил у сторожа, на каком автобусе добраться до Потеряхино-1. Получил бесплатную справочную информацию.

До остановки чуть больше километра. Автобусы ходили редко, раз в два часа, но ему повезло, ждал он всего пятнадцать минут. Можно было поймать попутку, но он не рискнул. Машины наверняка проверяют на гаишном посту.