- Как знаешь, - недовольно произнёс я. - Если что, то буду стоять в стороне... заодно и посмотрю, что за телохрана мне всучили.

Быстро договорившись с одним из извозчиков, обладателем двухместного открытого экипажа с высоким облучком кучера и задней спинкой, прикрывавших пассажиров от летевшей сзади грязи (или камней с тухлыми овощами от злых мальчишек, любящих похулиганить и забросать всякой гадостью приличных пассажиров, если те показываются в бедных районах), мы уселись на вытертые до блеска, обитые несколькими слоями мягкой кожи, седушки, и покатили к гномам.

Как назло, за квартал от дома гномом кто-то неизвестный расковырял мостовую, вырыв широкую,  неглубокую, и непреодолимую для нашего экипажа канаву.

- Я тут не проеду, - сообщил возничий, остановившись в нескольких метрах от рва. - Да тут вам недалеко выйдет, осталось шагов двести пройти.

- Мы тебе деньги заплатили, чтобы ты довёз нас прямо до порога, - больше для самоуважения, чтобы не смолчать, сказал я.

- Сам видишь, что до порога никак, - развел руками кучер. - А в объезд катить, так оно выйдет раза в три дольше. Куда проще тебе ножками дойти. Да и лошадке моей пора передохнуть да овса пожевать: старенькая она у меня, роздых почаще нужно давать.

- Демоны с тобою, дойду, но тебя запомню с твоей лошадью и больше не обращусь.

Кучер только плечами пожал и, дождавшись когда я со своей спутницей выберусь на мостовую, громко гикнул, щелкнул кнутом в воздухе и, ловко развернув экипаж на небольшом пяточке, сорвался с места. Через несколько секунд он скрылся за углом дома, оставив нас с девушкой одних на пустой улице.

- Пошли, что ли, - вздохнув, произнес я, представив, что будет с моими сапогами после их знакомства с содержимым канавы, на дне которой чернела густая жижа. Словно дёготь тут пролили, да еще запах ядрёный, как из полного ночного горшка, забытого на неделю под кроватью. Тьфу, уроды, надо же такое устроить.

В отличие от меня, Таллаила забираться в грязь не стала. Девушка пристегнула полу плаща, разом уменьшив его длину вдвое, и переместила тот на левое плечо. При этом открылась её фигурка, до этого момента прикрытая плотной материей плаща.

А там было на что посмотреть - точеная спинка, изящные длинные ножки, круглая крепкая попка. Грудь, на мой взгляд, слегка подкачала - второй размер, максимум - с небольшим плюсиком. Но на общем телосложении только подчеркивала стройность всей фигуры. Эх, ну за что мне такое наказание? Да эту девчонку саму нужно охранять. Тьфу.

Пока я пялился на неё, Таллаила ловко, с места перепрыгнула через канаву и обернулась ко мне.

- Чего ждёшь? Или ты не торопишься домой?

- Не домой, а к друзьям, - ответил я. Пробовать повторять подвиг девушки я даже и не стал пытаться: в канаве полтора метра ширины, а у меня длинная шпага, револьвер и всякого груза в сумке килограмма на три с лишним. Свалюсь - позора не оберусь. Так что пришлось пачкать сапоги, подбирая полы плаща повыше и задерживая дыхание, избегая попадания зловонных миазмов в легкие: потревоженная моими шагами жижа завоняла ещё сильнее, чем до этого, навевая мысли, что тут проводили эксперимент по выведению самого дурнопахнущего аромата на всём белом свете. Гадство, теперь сапоги придётся чистить, а до этого вонять на пол-улицы. Гномы мне будут жутко 'рады'.

По закону подлости, на этом мои злоключения не закончились,  стоило мне и Таллаиле пройти с полсотни шагов, как навстречу из тёмного и узкого промежутка между домов выскочили четверо местных. Грязная и многократно штопаная одежда, небритые лица, усеянные черными точками и красными пятнышками прыщей, сутулые, худые и бледные, словно чахоточники.

- Вашу ж мать, - процедил я сквозь зубы, большим пальцем правой руки отстегивая клапан кобуры, готовясь выхватить револьвер и открыть стрельбу в любой момент.