Последние полтора километра я преодолел на одной гордости: не хотелось опозориться перед своей телохранительницей. А когда девушка произнесла 'стоп', я через пару секунд уже сидел на земле, привалившись спиною к стволу дерева, и дышал как кузнечные меха. Да уж, сдал я порядочно, подзапустил свою физическую форму за последнее время. В прежнем теле эти шесть километров с нынешней пудовой нагрузкой дались бы гораздо легче.

- Дальше аккуратно, на носочках, - негромко произнесла девушка. Уф, вовремя, а то у меня уже поднимающаяся над горизонтом луна стала окрашиваться в красные тона. А уж лицо могу представить насколько 'красиво' - насыщенный свекольный цвет! Вон как на меня Таллаила смотрит: смесь осуждения и лёгкого сочувствия. Видимо именно по этой причине, заметив мои трудности, девушка слегка подкорректировала своё указание:

- Две минуты отдышись, а то твоё сопение за сотню шагов слышно.

- А не нужно было гнать, как лошадей на скачках, - огрызнулся я и тут же, наплевав на возможную простуду (ничего, ползолотого лекарю и через десять минут выйду из его лавки огурчиком), повалился на землю, приняв звёздную позу. Так тело отдыхает лучше всего. Ещё бы ноги приподнять выше головы, чтобы из них кровь отлила, но ничего подходящего поблизости не было. А за две минуты лучше отдохнуть, чем тратить их на поиски чего-то, что через сто двадцать секунд будет выброшено.

Выделенное время пролетело как один миг. Вот вроде только расслабился и ту же следует команда на подъём.

Базой работорговцев оказался крупный хутор, состоящий из полудюжины крупных построек и обнесенный двухметровым частоколом. Одно из зданий, самое большое, двухэтажное, под добротной черепичной крышей было жилым. В половине окон светились огни, из трубы вилась тонкая струйка дыма: ужин готовят или только-только сготовили. Что ж, нам это только на руку.

Нанести визит решили ближе к полуночи: большая часть будущих покойников должна улечься спать, кто-то сядет с бутылочкой вина, сторожа (если есть такие и хозяева хутора полагаются не полностью на сторожевые амулеты) хоть и бодрые, но толком не настроились на службу. Конечно, идеально - напасть перед рассветом, так я, насколько знаю, делают диверсанты и горлорезы всех миров и рас. Но Таллаила пренебрежительно отмахнулась от этого предложения.

- Там что, профессиональные военные или элитные наёмники, чтобы нам коротать всю ночь в лесу? - хмыкнула девушка. - И так справимся. Не в первый раз с подобными отбросами имею дело.

Пока ждал полночи, как-то незаметно для себя задремал. Закутался в плащ, чтобы роса не мешала, опустил подбородок на грудь и как-то, сам собою, так вышло, что заснул. Очнулся от сильного толчка в бок.

- А?

- Пора, - хмуро произнесла девушка. - За мною шагах в семи держись. И следую только по той стёжке, куда наступала я: ни влево, ни вправо. Ясно?

- Да уж не дурак.

Высокие кусты и деревья владельцы хутора предусмотрительно вырубили метров на сто вокруг своего жилья. Поставили десяток амулетов слежения и на этом успокоились. Не знаю, что за волшебный предмет был у моей спутницы, но каким-то образом она высвечивала все сторожки' и дальность их работы. Поляны расцвела светло-розовыми пятнами амулетов и тонкими паутинками сторожевых нитей.

- Не волнуйся, это видим только мы с тобою, - успокоила меня Таллаила, когда я указал на предательскую иллюминацию, могущую выдать нас с потрохами вражеским наблюдателям. Десять минут петляния по поляне среди розовых лучей (картинка была та ещё - сюрреализм так и пёр) и вот мы уже у частокола. Ворота, как и небольшая калитка поблизости от них, были заперты, с той стороны перетаптывался охранник, шумно вздыхавший над какой-то своей проблемой.

- Я могу его легко снять, - прошептал я на ухо своей спутницы, только нужна дырочка в частоколе или щель покрупнее, сквозь которую сторожа будет хорошо видно.