– Куда же мы пойдем? – спросил меня Капитан. – Я не ожидал, что тебя так легко отпустят. Я думал, придется подписывать уйму бумаг – я уже привык, что почти всегда приходится подписывать бумаги. Для обеда еще рановато, – добавил он.

– Уже почти двенадцать, – сказал я.

Я никогда не мог насытиться чаем и хлебом с джемом, который нам подавали в восемь утра.

– У меня аппетит просыпается только к часу, а вот жажда появляется всегда за полчаса до этого, но я могу начать и в двенадцать, только ты вот маловат для бара. – Он оглядел меня с головы до ног. – Ни за что тебя туда не пустят. Даже для своих лет ты ростом не вышел.

– Можем пойти прогуляться, – без особого восторга предложил я, так как прогулки входили в воскресный распорядок дня и часто сопровождались избиением амаликитян.

– А куда?

– Есть тут у нас Главная улица, а то можно пойти на луг или к замку.

– Помнится, по пути со станции я заметил кабачок под названием «Швейцарский коттедж».

– Да. Это у канала.

– Тебя, я думаю, можно оставить на улице, пока я проглочу джина с тоником. Я с этим быстро управлюсь.

Но он отсутствовал все-таки почти полчаса, и теперь, умудренный многолетним опытом, я думаю, что он проглотил по крайней мере три порции.

А я слонялся возле дровяного склада поблизости, разглядывая зеленые водоросли в канале. Я чувствовал себя таким счастливым. Меня нисколько не озадачило появление Капитана – я принял это как факт. Случилось – и все: так между двумя дождливыми неделями вдруг выпадает отличный день. Произошло – значит, произошло. А пока что я раздумывал, нельзя ли соорудить из досок, валявшихся на складе, плот и спуститься на нем к морю. Канал – это, конечно, не река, но канал, безусловно, должен вывести к реке, а жили мы – как я уразумел из занятий по географии – на острове, значит, река рано или поздно непременно приведет к морю. Парус можно было бы сделать из рубашки, но вот где взять провиант для долгого путешествия…

Я был погружен в глубокие раздумья, как вдруг услышал голос Капитана, который, выйдя из «Швейцарского коттеджа», неожиданно спросил:

– Есть у тебя деньги?

Я сосчитал то, что у меня осталось от карманных денег за прошлую неделю, которые начальник пансиона выдавал нам по воскресеньям – наверное, потому, что в этот день все магазины закрыты и, значит, никаких соблазнов, даже кондитерская при школе и та по воскресеньям не работает. Но он и не представлял себе, какие сложные финансовые, операции проводятся в воскресенье: выплата долгов, насильственное получение денег взаймы, начисление процентов и перепродажа ненужного имущества.

– Три пенса и три монеты по полпенса, – сообщил я Капитану.

В те дни, когда стоимость денег была еще сравнительно стабильной, это была не такая уж маленькая сумма. Капитан вернулся в кабачок, а я принялся раздумывать, какая мне потребуется иностранная валюта для путешествия. Я решил, что практичнее всего будет, пожалуй, взять с собой восьмипенсовики.

– У хозяина не было сдачи, – пояснил мне Капитан, вернувшись.

В тот момент мне пришло в голову, что у него, видимо, кончились деньги, но когда он сказал: «А сейчас пошли в „Лебедь“ – пообедаем как следует», я понял, что ошибся. Даже моя тетка никогда не водила меня в «Лебедь»: она приезжала в школу с домашними сандвичами, завернутыми в пергаментную бумагу, и с термосом горячего молока.