— Тут… тьфу… много чего не было, — отплевываясь, Андрей усмехнулся и, глядя на мыс, добавил: — Смотри-ка, а там загорают. И это славно.

— А еще славно, что вода не очень холодная, — загребая, заметила девушка. — Ой! А я юбку сбросила… как же теперь на берег выйду? Надо какое-нибудь безлюдное место выбрать, хотя бы за мысом.

— Доплывем?

— Спрашиваешь! Что тут плыть-то?

Громов и сам уже избавился от тяжелых башмаков с пряжками, пошел на дно и пояс со шпагой, остались лишь короткие штаны — кюлоты, чулки, да белая кружевная сорочка, такая же, что и на баронессе, только та была куда как длиннее.

— Ах, все же лишь бы никого не встретить!

Андрей улыбнулся:

— А если б все вокруг вдруг оказались голыми?

Бьянка ничего не ответила, лишь снова фыркнула и рассмеялась.

Между тем гонимые ветром волны несли пловцов прямо на мыс, на песчаный пляж, полный загорающими людьми… Ну не то чтобы так уж полный, но человек двадцать имелось точно! Правда, никто не купался — это для Громова было тепло, а для изнеженных американцев — явно холодновато.

Америка, черт побери! Чарлстон, штат Южная Каролина. Российского консульства тут, конечно, и в помине нет. Что-то придется делать, как-то выбираться, тянуть Бьянку…

— Слышь, милая… Помнишь, я тебе говорил? Ты только ничему не удивляйся, ладно? И не бойся — это самое главное. Все же мы вместе — не пропадем!

— Бояться? — девушка насупилась и, опустив голову, шумно выдохнула в воду. — Да я уж отбоялась… пришлось. Сожгли бы ведь, как бы не ты да не твой амулет.

Амулет — иконка Пресвятой Богородицы Тихвинской из нержавеющей стали — Громов подарил баронессе давно, и с помощью подарка этого — по его следам — и отыскал девчонку впоследствии, надо сказать — очень даже вовремя. И вправду: опоздал бы — сожгли бы Бьянку, как ведьму!

— Ой, какой прибой! Милый, давай во-он к тем кустикам.

На самой оконечности мыса, метрах в двадцати от воды, и впрямь росли кустарники и какие-то небольшие деревья, не слишком густые, но вполне достаточные для того, чтоб укрыться на первое время — привести себя в порядок и обдумать стратегию дальнейших действий.

— К кусточкам? Давай!

Бьянка оказалась на берегу чуть раньше Андрея, выбралась, побежала по пляжу, вымокшая батистовая сорочка вовсе не скрывала всех прелестей ее стройной фигурки… Пара абсолютно голых парней, оказавшихся как-то уж слишком близко, проводили девушку восхищенными взглядами, один даже выкрикнул что-то, и пробегающий мимо Громов показал обоим кулак. Парни не обиделись, наоборот — расхохотались и, повернувшись, замахали кому-то руками. Андрей скосил глаза, увидав бегущую к ним нагую девчонку — черноволосую, загорелую, тощую, с упругой, мило покачивающейся на бегу грудью.

— Они тут все голые, — раздвинув ветки кустов, без всякого удивления сообщила юная баронесса. — Видать, общественная купальня. Как раньше, в старину, даже городские бани были общими — и мужские, и женские одновременно. — Ой! Кажется, гроза начинается.

— Нет, это не гроза, — обняв девчонку за талию, Громов проводил взглядом пролетевший в синем безоблачном небе реактивный лайнер. — Летучий корабль. Во-он он блестит, видишь?

— На корабль совсем не похоже! — отмахнулась Бьянка. — Все шутишь, милый. Ой! — баронесса вдруг встрепенулась, словно вспомнила что-то важное: — А нам ведь в город нельзя, Андреас! Там же преподобный отец Джозеф, солдаты… Они ж сжечь меня собирались! Ой… зря мы сюда вернулись, надо было в Новую Англию плыть, там затерялись бы.