– Право же, – добавил он с иронической усмешкой, – неужели все мы спим и никто из нас не в состоянии продемонстрировать ни капли хорошего настроения?

И тут Ида взорвалась.

– Хорошего настроения?! – завопила она. – Посмотри на мои волосы и на мою одежду! И нет даже воды, чтобы умыться! Знаешь, Ален, иногда возможность, что тебя убьют…

– Фактически, – прервал ее Алан, – именно на тему об убийстве я и желал побеседовать. Хотели бы вы услышать мои идеи относительно капитана Перережь-Горло и того, как он совершил последнее преступление?

Послышался удар кнута форейтора. Мадлен, изучавшая Иду задумчивым взглядом, огляделась вокруг. Алан скорее почувствовал, чем увидел, как напрягся сидящий справа от него капитан Мерсье. Ида де Сент-Эльм даже забыла о неудобствах путешествия.

– Ты это серьезно? – осведомилась она.

– В высшей степени.

– Что касается меня, – весело произнес Мерсье, – то я поверю в это, только когда услышу. Мне кажется, что в Зеркальной комнате вы делали такое же предложение, не так ли?

– Безусловно.

– А когда стражники через переговорную трубку вызвали всех нас вниз, вы спокойно отказались даже слово произнести. Я долго не забуду, какая при этом физиономия была у папаши Фуше! Скажите откровенно, вы не пытались просто довести его до бешенства?

– Если откровенно, то да! Черт возьми, разве я мог противостоять искушению поиздеваться над ним, когда у него уже не осталось времени для репрессий?

– Я снова должен предостеречь вас против подобного поведения, месье Хепберн, – сказал Мерсье, заметив сердитый взгляд Иды. – Вы можете подшутить над нами и даже над самим Жозефом Фуше, но, затевая шутки с императором, вы рискуете жизнью!

– А кто собирается шутить с императором? Я? Если вы утверждаете, что мое дурачество падет на мою же голову, не стану вам противоречить. Но это решение усыплять меня лауданумом меняет все мои планы. Вы все согласны, что жизненно важно остановить капитана Перережь-Горло?

– Естественно, согласны. Ну и что?

– А вот что, – ответил Алан, постучав по коробке. – Убийца совершает преступления только по ночам. Когда весь лагерь охвачен суматохой перед приближающейся кампанией, он может нанести новый удар в любую минуту. Если это произойдет, сейчас же вызовут человека, который должен был предотвратить убийства. Как же вы объясните императору тот факт, что я крепко сплю под действием нар-котика?

Снова послышалось щелканье кнута.

Мерсье был настолько поражен красотой Иды, что, казалось, потерял способность самостоятельно мыслить. Устремив взгляд на ее лицо в поисках вдохновения, он ничего на нем не обнаружил. Алан не спускал с него глаз. Очередной бросок кареты толкнул Мадлен и Иду навстречу друг другу; обменявшись любезными улыбками, они поспешно отшатнулись в разные стороны.

– Это затруднение, – признал Мерсье, – не приходило мне в голову. Но это не мое дело. Я выполняю приказы министра полиции.

– По-вашему, Фуше примет на себя какую-нибудь ответственность за нас четверых, оказавшихся в одной лодке? Зная его прошлое, можете вы на это рассчитывать?

– Но чего же добивается Фуше? – воскликнула Мадлен. – Уверена, что он должен был подумать об этой трудности.

– Конечно, должен, Мадлен. Он думает обо всем. Это просто часть паутины, которую он плетет вокруг меня и тебя. Старый обманщик уверен, что я не смогу найти из нее выход. Можете вы понять, капитан, что едва ли поможете мне в расследовании, если даже до его начала станете пичкать меня наркотиками?

– Мой друг, вы весьма убедительны. Но даже если бы я был склонен поверить в вашу искренность…

– Ради бога, капитан, верьте мне! Я еще никогда не был более искренним в своей жизни!

– И все же, – ответил Мерсье, – я не могу этого сделать.