В Диане была какая-то особенная стать, этакая лихая пиратская открытость, что очень привлекало морских офицеров. Но их пленяли также обе мисс Симмонс, хорошенькие как куклы, нравилась Френсис, танцевавшая в середине залы, высунув от старания кончик языка, они любовались простой и здоровой красой Сесилии и прочими прелестями, которые щедро выставлялись напоказ при ярком свете свечей, озарявших длинную нарядную танцевальную залу. Господа офицеры были околдованы грациозностью Софи, которая в паре с капитаном Обри открыла бал. На ней было розовое платье, перехваченное в талии шитым золотом пояском. Обращаясь к Стивену, Диана сказала:

— До чего же она хороша. В этой зале по красоте ей нет соперниц. Она выбрала самый рискованный для женщины цвет платья, но оно гармонирует с цветом ее лица. За такую кожу я отдала бы все на свете.

— Золото и жемчуг подчеркивают достоинства ее внешности, — отозвался Стивен. — Благородный металл под стать ее волосам, перлы едва ли уступают белизне зубов. Вот что я тебе скажу насчет женщин. Они превосходят мужчин в том, что выражают непритворное, нелицеприятное, искреннее восхищение внешностью других женщин, по-настоящему наслаждаясь их красотой. У тебя тоже весьма элегантное платье: остальные дамы им восторгаются. Я это заметил. Причем не по их взглядам, а встав сзади и прислушиваясь к их разговорам.

Платье было превосходное, сшитое из бледно-голубой ткани с белой отделкой, а не черное, как хотелось бы миссис Уильямс. Все понимали, что на балу каждой разрешалось преподнести себя в лучшем свете. Но если у двух женщин вкус, фигура и осанка одинаковы, та, которая может израсходовать на свой наряд пятьдесят гиней, будет выглядеть привлекательнее той, что вправе потратить всего десять фунтов.

— Надо занять наши места, — проговорила Диана, несколько повысив голос, поскольку в дело вступили вторые скрипки, и бальная зала наполнилась звуками музыки.

Нарядная зала была украшена флагами, причем один сигнал, который понимали лишь моряки, означал: вступить в близкое соприкосновение с неприятелем. Блестя начищенными пчелиным воском башмаками и озаряемые светом свечей, гости устремились в залу, где уже двигалась вереница танцующих пар: красивые платья, яркие мундиры, белые перчатки. И все это великолепие отражалось в высоких, от пола до потолка, окнах и трюмо, установленном позади музыкантов. Собралась вся округа, и, кроме того, можно было заметить десятка два новых лиц — из Портсмута, Чатама, Лондона и других, более отдаленных мест. Джентльмены в самых франтовских мундирах были полны решимости предаться удовольствиям. И восхищенные дамы не обходили их вниманием. Все были довольны не только редкостным событием (в тех краях, кроме Ассамблеи, устраивалось не больше трех балов за сезон), но и тем, как красиво и необычно оно обставлено, тем, что вместо неопрятных наемных официантов гостей обслуживали матросы в синих куртках, с косицами, тем, что в кои-то веки мужчин было больше, чем дам. Мужчин было множество, и всем им хотелось танцевать.

Миссис Уильямс сидела вместе с остальными родителями и компаньонками, приведшими юных подопечных на бал, у двойных дверей, ведущих в столовую, откуда она могла наблюдать за танцующими парами. Раскрасневшись, она кивала и улыбалась: это были многозначительные улыбки и кивки. Она сообщила своей кузине Симмонс, что с самого начала поддерживала устройство этого празднества. При переходе во время танца Диана увидела ее торжествующую физиономию. Затем возникло лицо Джека, он направлялся к молодой особе, чтобы подхватить ее в следующем туре.

— Славный бал, Обри, — произнесла она с ослепительной улыбкой.

В алом мундире с золотым шитьем, капитан мог удовлетворить самый взыскательный взор. Лоб его был влажен от пота, глаза сияли от возбуждения и удовольствия. За похвалу своему начинанию он на ходу сердечно отвесил встречный комплимент и начал кружить новую партнершу.