Питух отпустил ухо пленного, и тот распростерся у ног Бедняка, прося пощады.

Француз начал допрос, припоминая все испанские слова, которые знал. А так как знал он немного, то речь его оказалась малопонятной:

— Кто ты? Что делал в лесу?

К великому удивлению окружающих, индеец ответил:

— Ты говорить по-французски. Я лучше понимать.

Редко случалось встретить индейца, владеющего этим языком. Индейский народ вообще мало способен к языкам, в Мексике они едва осиливают пару слов по-испански.

Пленный не только понимал по-французски, но и, когда немного успокоился, заговорил четко и почти правильно.

— Меня зовут Сиори, — сообщил он. — Я не враг. Напротив, я ненавижу мексиканцев. Особенно партизан — это убийцы…

— Что ты здесь делаешь?

— Я — один из тех, кто пек хлеб для Тампико. Наша печь в двух шагах отсюда. Нагрянули матадоры, убили нашего хозяина, разрезали на кусочки, растолкли и смешали с мукой, а хлеб отправили на рынок…

<style name="razryadka">Colorados</style> вздрогнули: эту жуткую историю они слышали от хвастуна в кафе Реверди.

— А я спасся, меня не поймали… Я спрятался. В лесу находилось еще несколько партизан — я знаю их самих и их предводителя. Ваши люди разбудили матадоров, они вскочили, начали стрелять — кажется, убили одного из ваших — и унеслись. Я забрался в расщелину и не смел пошевелиться от страха, потом, когда все умолкло, потихоньку выполз из укрытия и добрался до опушки леса. Тут меня и ранило…

Сиори, отогнув накидку, показал кровь на плече. Пуля сидела неглубоко.

— Ладно, сейчас о тебе позаботятся, — сказал Бедняк, — но объясни сперва, откуда ты знаешь французский.

— О! — с великой печалью отозвался индеец. — Это давняя история. Когда-то я был очень счастлив там, на севере, на ферме одного француза. Я так любил его! Он был добр и справедлив…

— Что стало с этим французом?

— Его убили мексиканцы, дом сожгли… и другие преступления… Но это было давно, так давно! Двадцать лет назад!

— Как звали француза?

— Прошло двадцать лет. Я не припомню… Может быть, потом всплывет в памяти. Но с тех пор я испытал столько горя… Взгляните!

Несчастный показал на свои выступающие кости. Внезапно глаза его заблестели, и он продолжал другим голосом:

— Тем не менее я не умер. Великий Дух явился мне однажды во сне и повелел жить, чтобы отомстить за убитых отца и мать и за тех людей, которых я любил и которые обращались со мной как со своим сыном. И вот ко мне пришло великое счастье — я вижу французов и говорю с ними!

Слезы выступили на глаза страдальца и потекли по исхудавшему лицу.

— Хорошо! — довольно резко прервал старика Бедняк, знающий коварство индейцев. — Ты расскажешь свою историю в другой раз. Сейчас некогда слушать, нужно перевязать рану. Потом увидим, что с тобой делать. Запомни только: если предашь, то получишь пулю в лоб.

— О, господин, я честный индеец!

— Все вы честные индейцы! Знаем мы вас! Тейеб, ты у нас лекарь, ну-ка вправь плечо этому субчику.

Негр широко улыбнулся, обнажив белые зубы, привлек Сиори к себе, положил на колено и осмотрел рану.

— Ничего страшного! Сейчас промою и перевяжу — как на собаке заживет!

— Теперь, старик, — снова заговорил Бедняк, — слушай и отвечай прямо.