— Погубить свою душу! Нет, бедное дитя, только этого еще не хватало… Я бегу!

И славная женщина поспешила к умирающему. Это был испанец, лет восемнадцати от роду. Удар сабли раскроил ему череп.

У матери Орсолы никогда не было детей, но сейчас материнские чувства переполнили ее сердце. Она остановила мула, склонилась над несчастным и что-то говорила ему долго и тихо. Голос ее, обычно немного грубоватый, звучал теперь необыкновенно нежно.

Бедный солдат открыл глаза и смотрел с надеждой на добрую женщину, которая рассказывала об ангелах в раю. Мать Орсола сняла с пояса серебряный крестик, блестевший на солнце, и показала его раненому. Потом, приложившись к кресту, дала его в руки юноши со словами:

— Видишь, он у тебя. Ты покажешь его святому Петру, и он тебя впустит…

Солдатик вскрикнул от радости, откинулся назад и скончался.

— Ну вот! — произнесла мать Орсола. — Теперь о нем позаботится Дева Мария.

Схватив мула за уздечку, она потянула его вперед, чтобы нагнать упущенное время. Удивленное животное заторопилось, встряхивая на ходу тело бедняги.

Мать Орсола догнала обоз, поручила усопшего сестре Гарсии и заняла свое место впереди. Она двигалась, бормоча молитву, а печальный кортеж тянулся за ней.

Где же австрийцы в авангарде и мексиканцы в арьергарде? И те и другие исчезли, вовсе не заботясь о людях, которых должны были защищать. Настоятельница нахмурилась. Она не испытывала страха, нет, это чувство было ей незнакомо, столько тяжелого пришлось видеть в жизни. Сердце сжимала необъяснимая тревога.

Внезапно началась нешуточная перестрелка. Мать Орсола обернулась: неужели партизаны способны на такое зверство — атаковать обоз раненых! Но нет, звуки слышались впереди. Она увидела, что австрийский отряд беспорядочно отступал.

Сонно передвигавшиеся солдаты поленились вести разведку на марше и попали в засаду республиканцев.

ГЛАВА 2

Паника австрияков. — «Люди, назад!» — На помощь! — Здесь Ртуть! — Свободен ли путь? — Военная хитрость. — Повешенные. — Катастрофа. — Находка Сиори.

Нападение совершилось так быстро и неожиданно, что австрийцы не успели защититься.

По обеим сторонам дороги стеной стоял строевой лес, откуда и раздались выстрелы. Офицер первым упал с лошади и остался лежать на спине, раскинув руки, с простреленной головой. Из седел было выбито с десяток всадников.

Остальные, обезумев от страха, начали стрелять наугад в темноту. Непрерывная перестрелка продолжалась. Охваченные паникой (увы, это вполне понятно!), австрияки развернулись и, спасаясь от неминуемой гибели, рванули во весь опор в сторону обоза.

Мать Орсола почуяла беду, которая была пострашнее предыдущих. Полсотни обезумевших кавалеристов могли смять на своем пути жалкую горстку раненых и калек. Настоятельница, собрав сестер, выступила вперед с серебряным крестом в поднятой руке. Она крикнула трубным голосом:

— Назад! Здесь раненые!

Солдаты на мгновение заколебались, но партизаны в это время выскочили на дорогу. Уверенные в победе, они принялись расстреливать австрийцев. У последних оставался один выход: смять обоз с ранеными.

Мать Орсола старалась удержать солдат, она кричала, умоляла, цеплялась за конскую сбрую… Но напор был слишком силен, женщина споткнулась, упала, сестры тоже не удержались на ногах. Потерявшие голову всадники не владели собой, страх превратил их в бестолковых животных. Они саблями расчищали себе дорогу.

Настоятельнице все же удалось подняться, она и сестры хватали лошадей за гривы, но солдаты колотили их пистолетами по рукам. Один из них ударил мать Орсолу прикладом по голове, но та не отступила.

До первых рядов обоза оставалось не более двадцати метров.