|
- Говорите, я молчу! Как уверенно вы лжете... Что же, вы себя спасете. Я одна по векселям плачу... Говорите, говорите, я молчу! Слева, на обочине, примостился мерседесовский автобус, знаменитый на весь Шантарск экипаж цвета спелой вишни, украшенный черным силуэтом рыси в белом круге. Из приоткрытых окошек валил сигаретный дымок - волкодавы полковника Бортко слегка расслабленно adhkh, не случится ли какой разборки. Автобус приветственно мяукнул клаксоном, но Михалыч не ответил, выехал на асфальт и погнал под восемьдесят, бормоча: - Хорошо им сидеть с пушками наперевес, когда мозгов не надо, а тут интеллектом шевели... Он всю сознательную жизнь шевелил как раз баранкой, но давно уже привык причислять к уголовному розыску и себя - так давно, что не только он сам, но и все остальные как-то свыклись, и подобные тирады их уже не удивляли. И посему Воловиков чисто машинально бросил: - Ты на дорогу смотри, сыскарь, а то еще на чужую мину напоремся... - Ну, не настолько уж у нас жутко, чтобы растяжку поперек шоссе крепили... - беззаботно отозвался Михалыч. - Снег сошел, махом долетим в лучшем виде. ...Накаркал, как выяснилось через четверть часа. Почти до самого конца они ехали без происшествий, но на проспекте Мира дорогу перегородила огромная толпа. Перегородила не им конкретно - к ним оказались обращены лишь спины. Центром притяжения служил бывший обком партии, помпезный домина сталинской постройки - где ныне, как заведено, обосновался всенародно избранный губернатор. Местный колорит, правда, заключался в том, что шантарский губернатор, в отличие от неисчислимого множества коллег по демократическому истеблишменту, в старые времена при обкоме КПСС не состоял, а был кандидатом экономических наук и умел говорить красиво. Последнее качество его и забросило в нынешнее кресло - и, похоже, лет пять назад электорату следовало бы крепенько подумать... Картина для последних месяцев была самая обычная - повсюду самодельные бумажные плакатики с разнообразнейшими призывами, от жалостных просьб выдать, наконец, зарплату за последние полгода до кровожадных призывов к топору, кое-где реют алые знамена, несомненно, в непосредственной близости от них, как обычно, обретаются вождь шантарских коммунистов Мурчик и самый патриотический редактор Пищалко, подальше, под своими экзотическими эмблемами, расположились жириновцы и яблочники вкупе с лидерами вовсе уж микроскопических партиек. Промелькнул, вихляясь и жестикулируя на ходу, достославный Потылин, притча во языцех, недавно создавший аж из трех человек Партию Истинных Защитников Демократической Альтернативы, столь явный шиз, что даже грубые сержанты брезгливо обходили его сторонкой - пока не вцепился зубами в казенную дубинку... Дело ясное: снова отчаявшийся демос пытался втолковать "кратии", что ему, демосу, совершенно нечего жрать, а разномастные партийцы моментально сбежались попечаловиться над оскорбленными и униженными (и попутно втолковать, что только голосование за их партию приведет к наступлению золотого века). Шантарский народ даже в горе оставался по-сибирски добрым - и оттого партийных вождишек никто не бил, ограничиваясь вялыми матерками... Расставленные в превеликом множестве милиционеры особо не усердствовали и не нервничали. Заранее можно было предсказать, чем все кончится: еще с часок толпа будет выпускать пар, требуя, чтобы к ним вышел губернатор (давным-давно эвакуировавшийся через заднее крыльцо), потом появится какая-нибудь сытая шестерка в галстуке, попросит выбрать депутацию и кратенько изложить требования, еще через полчасика другая шестерка депутатов примет, похлопает по плечу, поскорбит вместе с ними и отправит восвояси. |
