Винс сказал:

— Я спросил…

— Разумеется, — перебил его Гарт, внутри у которого все кипело. — Но мы думали, что ты ушел, Винс. Мы думали, что вы оба ушли. Мы думали, что ты всегда ходишь за Марион.

— Я действительно хожу, милый друг, — сказал Винс совершенно другим тоном. — Поэтому я вернулся. Марион не ушла. Она подумала, что у тебя внизу какие-то странные делишки, и я подкупил одного служащего, чтобы он включил здесь свет.

— А почему Марион подумала, что у меня здесь какие-то делишки?

— Ну, понимаешь…

— Не позволяй им запугать себя, Винс! — воскликнула Марион. Ее губы искривились в гримасе, выражающей смесь испуга и жестокости. Она великолепно выглядела в белом платье на фоне красного ковра и полированных дубовых панелей.

— Не позволяй им запугать себя, Винс, — повторила она, наклоняясь вниз. — Ты всегда позволяешь всем себя запугивать. А я этого не хочу! Что бы ни говорил Дэвид, нам нечего бояться.

Винс покачал головой.

— Бывают моменты, дорогая, когда тебе недостает элементарного приличия. Серьезно, бывают моменты, когда тебе не хватает приличия. Во многих смыслах этого слова. Я не намерен здесь ссориться, чего ты от меня, очевидно, ждешь.

— В таком случае буду ссориться я, Винс. Буду ссориться сейчас!

— Ну, начинай, Марион, — сказал Гарт.

Однако он не узнал, что могло бы произойти или что сказала бы Марион. Наверху на лестнице появились еще две фигуры — молодой человек с бледным лицом и неуверенной походкой и пожилой джентльмен с пышными седыми усами, сжимающий выше локтя руку молодого человека, — и остановились там, глядя на находившихся внизу.

На обоих вновь пришедших падал яркий свет из хрустальных люстр. Этим пожилым джентльменом был Каллингфорд Эббот. А молодым человеком был Майкл Филдинг.

— Идите вниз, — буркнул Эббот своему спутнику и отпустил его руку. — Пожалуйста, идите вниз и попросите прощения. Можете мне поверить, сегодня днем я уже поставил на место одного юношу вашего возраста. И сейчас собираюсь сделать то же самое. Идите вниз!

Появление Майкла, казалось, должно было сразу снять напряжение, однако этого не произошло. Выражение его глаз, сжатые губы, почти неестественный блеск высокого воротничка — все это говорило Гарту, что худшее еще впереди.

И несмотря на то, что он появился так неожиданно, от внимания Гарта не ускользнуло, какое в этот момент выражение лица было у Марион, хотя больше никто этого не заметил. Марион, Винс и Гарт смотрели на верхнюю площадку лестницы. Бетти прибежала в коридорчик и тоже глядела наверх.

Эббот, все еще стоящий на верхней ступеньке, вытащил из рукава платок и промокнул им губы, как искусный иллюзионист. Потом засунул платок обратно в рукав, поднял правую руку и сделал жест, предназначенный кому-то, кого не было видно. Люстры погасли. Погас весь свет наверху, остался лишь слабый отблеск из бильярдного зала. За спиной Эббота Гарт видел квадрат угасающего дневного света в окне из мозаичного стекла, по-прежнему наполовину открытом, а также (раньше он этого не замечал) еще одну вертикальную полоску света за какой-то полуоткрытой боковой дверью.

Майкл споткнулся в этой неожиданно наступившей полутьме и едва не упал на лестнице. Винс отступил в сторону. Первой заговорила Бетти.

— Надеюсь, теперь ты успокоился, — сказала она, обращаясь к Гарту. — И они, надеюсь, тоже. Надеюсь, что все, все успокоились!

И она побежала наверх.

Гарт лишь мельком увидел выражение безнадежности и отчаяния на ее лице, когда она, приподняв юбки, словно слепая, взбежала вверх по лестнице.