— Я подумаю, дочь моя. Не обижайся, Сфрагис. Ты была еще маленькой, когда мы расстались. Но мать твоя знала, что я никогда не отличался решительностью. Я всегда умел хорошо работать, а вот защитить свое достоинство я никогда не умел. Твоя мать была добрым, хорошим человеком, и мне с ней было хорошо. А что есть сейчас — ты видишь сама. Я виноват, но изменить ничего не могу. Должен признаться тебе, Сфрагис, что эта женщина завладела всем моим достоянием. В ее ларцах драгоценности, которые я мог бы продать, чтобы иметь деньги для поисков твоей матери. Но мне их не получить. Я богат и беден одновременно. И еще я боюсь, Сфрагис, что дети мои унаследуют от нее дурные черты. И настанет день, когда я буду стоять с протянутой рукой, как тот слепец, который стоял много лет с протянутой рукой у дверей моей лавки.

— Но даже по законам Сидона каждый имеет право на какую-то часть достояния, — ответила Сфрагис. — Я имею право хоть на какую-то малость? То, что мне положено, я хочу получить. И я потрачу это на поиски матери. Но прежде я отправлюсь в Пальмиру. Прости меня, отец, но там мой дом. Там меня ждут и будут мне рады.

Мерион не сразу решился на разлуку с дочерью, которая была ему дороже всех его детей. Но он понимал, что несчастье, случившееся с девушкой, обязывает его уступить ей, выполнить ее желание. Ведь он не может устроить ей спокойную, обеспеченную жизнь, которую Сфрагис заслужила своими страданиями. Он не признался дочери, но деньги на учителей он дал жене на следующий же день. Он просил ее договориться с одним старым мудрецом, который учил грамоте сыновей соседа. Сам Мерион не сделал этого, желая оказать доверие жене и надеясь на ее доброе отношение в ответ. Однако деньги, оставленные ей для учителя Сфрагис, были положены в ларец, а Сфрагис было сказано, что она уже стара для того, чтобы учиться грамоте: «Поздно, доченька, учиться. Тебе надо замуж выходить. Я подыщу тебе жениха».

Побег Каллисфении

Уже много дней дожидались своей участи рабы, принадлежавшие Хайрану. Он оставил их в доме у дороги. Хайран был так занят поисками своих близких и так озабочен их судьбой, когда нашел их больными, что совсем забросил свои дела, связанные с продажей рабов. Он отпустил на все четыре стороны своего помощника, который помог ему доставить пленников в Капису, и поручил охранять их двоим стражникам, нанятым у Главных ворот Каписы. Двое его слуг, сопровождавших караван, выдавали рабам еду. Никогда еще рабы не чувствовали себя так хорошо и привольно. Они отдыхали после тяжкой и долгой дороги, и каждый помышлял о счастливой случайности, которая позволит ему не очень утруждаться и быть сытым, а может быть, и сбежать…

Лучше всех чувствовала себя красавица Каллисфения. Ее довольно часто навещал Клеон, лекарь, которому она приглянулась еще в Александрии. Он приносил ей фрукты, сладости и жареных уток. Клеон даже не пожалел денег на одежду и в один прекрасный день принес Каллисфении такое нарядное платье, что все вокруг ахнули и стали говорить о том, что судьба Каллисфении решена: лекарь Клеон ее выкупит и женится на ней.

— Ты добрый и щедрый человек, — говорила Каллисфения Клеону. — Я люблю тебя и пойду с тобой на край света.

Охотно принимая все знаки внимания Клеона, Каллисфения с нетерпением ждала прихода скульптора Феофила, который собирался лепить изваяние буддийской богини в храме, Она узнала, что будет натурщицей и Феофил увековечит ее облик в камне. Ей это правилось. Это напоминало театр.

Феофил не видел ее на сцепе греческого театра в Александрии и не знал, что она достаточно талантлива, чтобы сыграть любую роль, какая ей будет предоставлена в театре и в такой же мере в жизни.