Это предложение было встречено стоном.

— Я больше и шагу не могу ступить! Ты меня сегодня почти убил!

— Чепуха! Неужели тебе не хочется выпить перед сном?

— Нет. — Хью Гинесси переместился из своего полулежачего положения на софе. — И тебе тоже не следует.

— Да что ты знаешь о чужих нуждах? — усмехнулся он. — Давай же, парень! Вставай и пошли.

— Я не могу, Хадсон. Правда. Богом клянусь, я спекся.

Хадсон стоял перед ним в комнате с роскошными зелеными шторами, уперев руки в бока.

— Я собираюсь пойти выпить. Ты идешь, или нет?

— Нет. — Гинесси сел и потер свои гудящие ноги в черных чулках. — Черт, как ты столько выдерживаешь? Ох… Ладно, Бог тебе судья, иди и напивайся. Я точно остаюсь здесь.

— Не думаю, что Профессору это понравится. Разве ты не должен был прилипнуть ко мне, как перья к дегтю?

— Он уже давно спит в своей комнате. Да и в любом случае, куда ты денешься? Ты не собираешься сбегать, мы это знаем.

— Твоя правда, — вздохнул Хадсон. — И все же… знаешь, ты мне нравишься, поэтому я не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы с боссом.

Гинесси нахмурился.

— Это же не ему приходилось таскаться за тобой хвостом целый день! Слушай, — он вздохнул, — иди, выпей и возвращайся. Если он не узнает, что ты отлучался, никаких проблем не будет.

— А как же остальные? — спросил Хадсон с искренней заботой о человеке, которому было поручено не только делить с ним эту комнату, но и присматривать за ним. Гинесси должен был проследить, чтобы все было в порядке до самого отбытия их корабля в четыре утра. — Я не хотел бы столкнуться с кем-то, кто может рассказать Профессору, что чрезвычайно опасный Хадсон Грейтхауз ушел куда-то и некоторое время бродил без присмотра.

— Да они все, поди, уже дрыхнут без задних ног! Черт… я не привык шататься так поздно ночью!

— Хм, — задумчиво протянул Хадсон. Он взглянул на худые ноги Гинесси. Да, на крепыша он никак не тянул, и специально спланированный Хадсоном распорядок дня его вымотал. — Тогда, выходит, я заручился твоим разрешением сходить в «Старую Клячу» и выпить. После этого я вернусь. Клянусь, буду осторожен, как маленький ребенок в День Субботний.

— Да иди уже, хватит паясничать! Я сейчас усну.

— Ну, раз ты настаиваешь. Можно мне денег?

— Сколько?

— О, четырех шиллингов должно хватить.

— Четыре шиллинга?! Ты, что, решил выпить целую бутыль и еще говядинкой закусить? Черт! — Гинесси сполз с софы и, морщась от каждого шага, доковылял до стола, на котором лежал его кошелек с деньгами. Он развязал его и протянул Хадсону монеты. — Вот! Забирай и иди.

— Благодарю, сэр, — картинно скривился Хадсон. Он забрал деньги и передернул плечами, поправив новую кожаную куртку с флисовой подкладкой и капюшоном, которая досталась ему сегодня на средства из того же кошелька. Хадсон убрал свои монеты — точнее, монеты Профессора Фэлла, но кому есть до этого дело? — в карман куртки. Затем надел новенькие черные кожаные перчатки — их он тоже приобрел сегодня во время многочасового похода по магазинам и модным домам в окрестностях «Изумрудной Гостиницы». Этот поход должен был заставить ноги Хью Гинесси загудеть к вечеру, и план сработал: сторожевой пес Хадсона Грейтхауза взвыл еще в полдень. Гинесси хотел вернуться в гостиницу, но Хадсон был непреклонен: он твердо вознамерился приобрести себе новый гардероб перед поездкой в Италию. Ему вовсе не хотелось на борту корабля походить на обыкновенного уличного оборванца. К тому же… чем еще заниматься в Лондоне, если не есть, не пить и не покупать одежду в самых дорогих бутиках, которые только можно найти? И, разумеется, на все проезжающие мимо экипажи даже не стоило обращать внимания, потому что прогулки на таком бодрящем январском воздухе закаляли тело и дух!

Гинесси застонал, откинувшись на софу.