— Ровена, рад вас видеть, — сказал Кребс. Он подошел и тепло пожал ей руку. Она заметила его быстрый оценивающий взгляд. — Джош Оберман — ваш большой поклонник. Он все рассказал о вас, кроме цели приезда.

— Я вам благодарна, что вы нашли для меня время, — сказала Ровена. — И спасибо за машину.

Она расстроилась, почувствовав, что краснеет. О Боже! Почему она сперва не поехала в отель и не переоделась? Сам Кребс выглядел просто роскошно.

Майклу Кребсу было чуть за сорок, лет на двадцать больше, чем ей. Высокий, мускулистый, гибкий, с умными черными глазами и легкой сединой на висках. Он держался очень естественно, в нем чувствовалась уверенность и властность. Ровена обратила внимание, как просто он одет, хлопковый свитер, джинсы, спортивные туфли, никаких «Роллексов», украшений или других символов преуспевания. В кабинете нет золотых или платиновых дисков. А Ровена понимала — ими он мог бы, как обоями, оклеить все стены, если бы захотел. Все в нем как бы говорило: «Мне нет необходимости хвастать».

Но вот что ей трудно было преодолеть — его взгляд. Глаза Кребса, опушенные невероятно густыми, как у женщины, темными ресницами, гипнотически, проницательно смотрели на нее. Она чувствовала себя прозрачной, будто он мог видеть ее насквозь.

Ровена ощутила странный прилив желания.

— Машина? Чепуха. Она всегда у нас под рукой — привезти группу на запись, — сказал Майкл и указал на кожаный диван. — Почему бы вам не сесть? Мне не хочется, чтобы вы стояли, вы и так устали в дороге.

— Спасибо — Ровена села и вынула кассету. Она нервничала. Майкл Кребс — режиссер мирового класса, а она перелетела Атлантику, чтобы попросить его работать с совершенно неизвестной группой при бюджете Микки Мауса. Она просто не знала, с чего начать.

Кребс подтянул кресло и сел напротив, очень спокойно и расслабленно. Какая великолепная девушка! Волосы просто фантастика. Чувственные губы. Он на секунду представил себе, как она поднимает голову для поцелуя. И бесконечные ноги. Боже мой, да в них можно запутаться! Ему вдруг захотелось оказаться неженатым. А забавно — она боится и ей не удается это скрыть. Бедный ребенок, Оберман, наверное, вбил себе в голову какую-нибудь сумасшедшую идею и послал такую потрясающую красотку проделать всю черную работу для него.

Что он говорил о ней, этот зануда? Что девочка умная, с мозгами, у нее нюх на таланты, «природное чувство рок-музыки», так, кажется?

И что? Похоже? Конечно.

— Так чем я обязан такому удовольствию? — вежливо поинтересовался он.

Ровена вздрогнула и протянула ему кассету.

— Мы бы хотели, чтобы вы выступили режиссером новой группы. Мы думаем, вы для них очень хорошо подойдете. Называется «Атомик масс».

Майкл смущенно покачал головой.

— «Атомик масс»? Что-то не припомню. Должно быть, у меня провал в памяти. Напомните, как назывался их последний альбом.

Ровена судорожно проглотила слюну.

— У них нет пока ни одного диска, — ответила она. — Эго будет первый.

Кребс уставился на нее:

— Так Оберман хочет, чтобы я работал с детьми? То есть, если я правильно понял, он собирается раскошелиться на новую группу?

«О Боже», — подумала Ровен.

— Мы могли бы предложить вам (Джош меня убьет) двести тысяч долларов.

Лицо Кребса расплылось в удивленной улыбке.

— Я правильно расслышал? Двести тысяч долларов?

Ровена кивнула. Она все еще прижимала к себе записи, как идиотка, а он и не собирался прикасаться к ним.

— Мисс Гордон, должно быть, вы неверно информированы, сказал Кребс.