Изменить размер шрифта - +
Да, он не считал ее поначалу красивой и сексуальной, но искренне полагал, что Анюте достаточно за себя взяться, чтобы стать весьма привлекательной. И Аня взялась! Стряхнув с себя имидж затюканной замарашки, она превратилась если и не в красотку, то в модную, прогрессивную и очень интересную даму. Она сменила гардероб, прическу, цвет волос, макияж. Записалась в фитнес-клуб, солярий, спа-салон. Поступила сразу в два учебных заведения: институт дизайна и школу флористов. Научилась водить машину. Наняла педагогов по речи, этикету, манерам. Окончила кулинарные курсы и (тайно от всех!) курсы гейш… Короче, преобразилась до неузнаваемости!

И Петр Моисеев ее старания оценил. Оценил настолько, что предложил ей руку и сердце. Аня, естественно, согласилась, и вот уже год они муж и жена – Анна и Петр Моисеевы! Кстати, на днях будет их ситцевая свадьба, и свекровь, милейшая Надежда Григорьевна, подарит им что-нибудь из допотопного постельного белья, хранимого ею специально для такого случая…

Вспомнив Петину маму, Аня улыбнулась и зашарила глазами по кухне, чтобы отыскать в одном из закутков пса Данилку, лохматого симпатягу «дворянской» породы, принесенного в дом Надеждой Григорьевной в первые дни их медового месяца.

– Даня, малыш, кушать! – позвала Аня пса, обнаружив его, воровато покусывающего ее тапку, под своим стулом. – Да не обувь, дурачок, а «Педигри»!

С этими словами она сползла с высокого табурета и, захватив из большого пакета горсть сухого корма, кинула его в собачью миску. Но Даня патентованному песьему лакомству предпочел тапку хозяйки и не соизволил оторваться от трапезы.

– Ну и черт с тобой, – весело сказала Аня. – Жри резину и велюр, если хочешь! Твой корм слопают Юнона и Авось.

Юнона и Авось были котами сиамской породы. Их домой слепыми малышами притащила сама Аня еще до свадьбы. Котята были симпатягами с покладистым нравом, но, как подросли, стали вредными, капризными тварями с непомерным аппетитом. За Даней они подъедали все, даже собачий корм, а вот у хозяйки просто-напросто воровали еду с тарелки. Запрыгивали на стол и нагло тащили! А потом, поспешно сожрав украденную пищу, смотрели на Аню голодными глазами, будто в их клыкастых ртах не было и маковой росинки. И Аня накладывала им еще. А вот Петр, если замечал их безобразные выходки, на целый день отказывал нахалам в довольствии. И сколько они за ним ни ходили, мяукая, урча, подлизываясь, муж оставался непреклонным. За это, наверное, Юнона и Авось хозяина и уважали. В отличие от хозяйки, с которой наглели до безобразия.

«Ты слишком мягкая, – часто говорил ей Петр. – Ты их избаловала. С животными, как и с детьми, надо быть построже, иначе сядут на шею…»

Аня в ответ согласно кивала, а про себя думала – пусть садятся, особенно дети, о которых она страстно мечтала с первых дней замужества! Ей так хотелось иметь дочку, которую она планировала назвать Элеонорой, что мысли о долгожданном потомстве не оставляли Анюту ни днем, ни ночью, ни даже с утра, за чашкой сильно разбавленного молоком растворимого кофе… Как теперь, например!

Стоило только Ане подумать о своей еще не рожденной (и не зачатой, если судить по циклу) дочке, как в животе что-то сжалось. Точно в предчувствии… А потом екнуло выше – под сердцем, и стало так тревожно, но в то же время радостно, что Аня засмеялась. Неужели беременна? Задержка пока двухдневная, и это ничего не значит – для нее нормально, если даже неделя, – но что-то подсказывает…

Аня приложила руку к своему плоскому (спасибо занятиям в фитнес-клубе) животу, прислушиваясь к ощущениям, но там, внутри, больше ничего не сжималось. И сердце билось в привычном ритме. Только Аня все равно знала – ребенок уже живет в ней. Пока он маленький-маленький, как песчинка, но скоро превратится в горошину, потом в орешек, а там не успеешь оглянуться, как на свет появится настоящий человечек.

Быстрый переход