|
Вздумай кто-то сейчас надеть на него очки, любая оправа не просто погнулась бы, но и разлетелась на куски. – А ну не улыбайся! Ты! У тебя нет чувства юмора! – напомнила Гелата. – И хорошо, что нет! – успокоил ее, а заодно и оруженосца, Багров. – Чего тут хорошего? – Если бы чувство юмора было у всех, мир превратился бы в сплошную клоунаду. Видимо, Гелата все-таки не удержала язык на предназначенном ему аэродроме за зубами, потому что уже на следующий день к Ирке явилась Таамаг, суровая как царица амазонок. После Питера она относилась к одиночке значительно лучше, что, однако, не распространялось на Багрова. Поймав его за свитер, она подтянула Матвея к себе и, сопя ему в брови (Таамаг была на полголовы выше), предупредила: – Заруби себе на носу, некромаг! Если из-за тебя с ней случится какая-нибудь беда, я сверну тебе шею! – Если с ней случится какая-нибудь беда, я сам сверну себе шею, – пообещал Матвей. Таамаг отпустила его свитер, ухмыльнулась и щелчком пальцев сбила с плеча Багрова соринку. – На том и сговорились! Только учти: слов назад не берем! – сказала она. Сегодняшний обед состоял из двух банок кильки в томате, которые вдобавок пришлось открывать Ирке. Багров и Антигон хорошо готовили по отдельности, но, проживая вместе, изредка устраивали друг другу демонстрации, что приводило к невеселым результатам. Две хозяйки на одной кухне – это верный обед в столовой. Пообедав, Матвей встал, довольно потянулся и… тут это произошло. Внезапно Багров судорожно вдохнул воздух, схватился за горло и, сделавшись фиолетовым, завалился вперед. Скорчившись, он лежал на полу, подтянув к груди колени. Спина его содрогалась. – Дышать… не… могу, – выкашлял он с усилием. Ирка перевернула его на бок. Матвей был уже не фиолетовым, а сизым. Это было жуткое зрелище. Багровеющий багровый Багров багровело багровел багрянцем. – Что с тобой? – крикнула Ирка. – Ды… шшшш… а-а… Перевернувшись на спину, Матвей судорожно дернулся, выгнулся и застыл. Глаза его остекленели. Ирка растерялась. Метнулась в один конец комнаты, в другой. Как поступить и как помочь ему она не знала. Опыт человеческий, а не опыт валькирий подсказывал ей, что в таких случаях делают искусственное дыхание. Ирка опустилась на колени, рывком, чтобы лучше видеть, где сердце, разорвала на Багрове майку. Прильнула к груди ухом. Сердце не билось. Медлить было нельзя. Раз за разом Ирка основанием ладоней давила Матвею на грудную клетку и вдыхала в Багрова воздух, пока внезапно не ощутила, что его губы ведут себя довольно странно и даже улыбаются. Ирка резко отстранилась. Вскочила. Матвей спешно попытался притвориться, но выдал себя неискренним стоном. Поняв, что разоблачен, Багров преспокойно сел и озабоченно стал разглядывать майку. – И зачем было рвать? Знаешь, сколько сейчас стоит приличная майка? – спросил он с негодованием и тотчас с улыбкой добавил: – Я вот, например, понятия не имею. Ирке все еще не понимала. Матвей больше не был ни фиолетовым, ни сизым. Выглядел вполне себе живым и умирать в ближайшее время не собирался. – У ТЕБЯ НЕ БИЛОСЬ СЕРДЦЕ! – крикнула Ирка. Багров смущенно улыбнулся. Валькирия-одиночка ощутила себя полной дурой. Никто не умеет притворяться лучше некромага. – Вообще-то я своего добился. Ты меня поцеловала, – сказал он. Ирка накинулась на него с кулаками. |
