|
– Это значит «раз»! Ваше «согласен?» тоже было вопросом. Ишь ты, арифмометр собачий! – с невольным восхищением пояснил Антигон. – Зачем вы поклялись, жуткая хозяйка? Не надо ничем клясться! Кто много клянется – тот потом себя клянет! – Не вмешивайся! Я хочу узнать, что он тут делает! – сказала Ирка. – Вы что серьезно, хозяйка? Разве можно ему верить? Надует! – возмутился Антигон, выдергивая изо рта кикимора банку. – Эй, ты! Вынь ватные палочки из ушей и слушай меня внимательно! Я сам чуток нежить и вашу породу знаю! Если не то, что ложью пахнет, но хоть тенью лжи – вместо башки у тебя будет расти моя булава. Намек был достаточно тонким? Хмырь с ненавистью покосился на Антигона и прошипел в лицо Ирке: – Вы обещ-щ-щали! Я ф-фсе с-с-слыш-ш-шал! – И мою клятву ты тоже слышал? А чем же я, интересно, клялся? Твоим скальпом? – поинтересовался Антигон, красноречиво покачивая булавой на кистевом ремешке. Хмырь заглох, устремив на булаву внимательные зрачки. – Вопрос первый из трех оставшихся. Что ты делал в человеческом мире? – озвучила Ирка. – Ис-с-скал! Вс-с-се наш-ши пос-с-сланы ис-с-скать! Проч-чесать Верх-х-хнее Подземье! Там внизу ф-фсе з-з-злы, оч-чень з-з-злы! Если не найдем, ф-ф-фсем будет плох-х-хо! Будет бол-ль! Ирка напряглась. В голосе хмыря, когда он сказал «боль», ей послышался неподдельный страх. – Что ищут? – Нам-м-м не с-с-с-казали. Но когда кто-то найдет, он п-п-почувствует и ф-ф-фсе мы поч-ч-чувствуем! Надо оч-ч-чень спеш-ш-шить! Оч-ч-чень, чтобы они подох-х-хли! Не выбрались! – ответил хмырь и замолчал, с необыкновенным упорством продолжая наблюдать за раскачивающейся булавой. – Последнего вопроса еще не было? «Они подохли и не выбрались» – это о ком? – встревожилась Ирка. – Не было, – торопливо сказал хмырь. – Чего «не было»? Ты вопрос-то слышал? – возмутилась Ирка. Хмырь молчал, торжествующе скалясь треугольными зубами. Ирка запоздало сообразила, что собственный язык вновь усадил ее в лужу. Еще Бабане внучка казалась ужасно болтливой. На деле же болтливой она совсем не была, а просто имела привычку проговаривать вслух все промежуточные мыслительные конструкции, которые более осторожные люди обычно оставляют при себе. – Брысь отсюда! – сказала Ирка, отворачиваясь. Однако хмырь не спешил уходить. – Пусс-с-сть этот меня развяж-жет! Быстр-р-ро! – потребовал он у Антигона. – Развяжи его, Антигон! – Еще чего! Уже бегу! Может, ему еще массаж сделать и пендюкюр на ногах подстричь? Ща ему будет пендюкюр задней ластой с разворота! – Антигон! Я обещала! – повторила Ирка настойчиво. – Вы обещали отпустить, но не «отпустить на свободу». А отпустить-то можно и над чаном с кислотой! Э-э? Вроде как и клятву сдержим! – предложил кикимор. Хмырь перестал скалиться и пугливо заерзал, не отрывая взгляда от булавы. Было заметно, что такие словесные игры ему совершенно не нравятся. – Антигон! Ну пожалуйста! Очень тебя прошу! – еще раз повторила Ирка. На этот раз кикимор повиновался. Кривясь, он развязал хмырю руки и хотел отойти, но тут хмырь закатил глазки, подогнул колени и сел на асфальт, бессмысленно таращась бараньими глазами. |
