Глушков мягко взял девушку за руку, осмотрел внутреннюю сторону локтевого сгиба и заметил несколько маленьких точек. Следы внутривенных инъекций. Но ведь уколы ей могли сделать и в больнице.

– Как тебя зовут? – внимательно глядя на нее, спросил Севастьян.

– Не знаю, – еле слышно пробормотала она. – Я ничего не помню.

– Амнезия? – повернулся майор к Елене Матвеевне.

– Похоже на то, – кивнула врач.

– А общий диагноз?

– Закрытая черепно-мозговая травма, апоневроз не поврежден, но возможно сдавление головного мозга гематомой. Обследуем, будем лечить.

– И как долго продлится амнезия?

– Пока сказать не могу.

– Одежду осмотреть можно?

– Это в приемное отделение…

Севастьян движением головы показал на дверь, и они вместе вышли из палаты.

– Елена Матвеевна, скажите, вы назначали пациентке внутривенные уколы?

– Вы насчет следов от инъекций? Я тоже обратила на них внимание.

– Значит, они были еще до поступления в больницу?

– Да, были.

– Думаете, наркотики?

– Ну, возможно… Но вряд ли она сама себя колола. Вены у нее тонкие, плохо выраженные, а синяков нет. Тут рука специалиста чувствуется…

– Возможно, доморощенного специалиста, – вслух подумал Севастьян.

– Ну, наркоманы на это дело руку быстро набивают… Но если это наркотики, то девочка только в самом начале пути. Еще не поздно остановиться…

Севастьян сложил одежду в пакет, опечатал его. Надо будет озадачить эксперта-криминалиста, чтобы поискал на ней признаки изнасилования или просто полового акта. Да и судмедэксперту работу нужно подкинуть, пусть осмотрит потерпевшую.

Он вернулся в нейрохирургическое отделение, заглянул в ординаторскую. Елена Матвеевна сидела за своим рабочим столом и торопливо заполняла историю болезни. Смена ее закончилась, осталось только передать дела, и можно ехать домой… Только ждет ли ее кто-нибудь там? Севастьяну почему-то казалось, что нет. Но ведь он мог и ошибаться, да и не его это дело.

– Что-нибудь нашли, товарищ майор? – подняв голову, с рассеянным интересом спросила она.

– Да пока ничего… Елена Матвеевна, вы уверены, что у потерпевшей амнезия?

– А вы сомневаетесь?

– Ну, мало ли что. Есть такое понятие, как женская солидарность, – улыбнулся Глушков.

– Думаете, мы с ней сговорились? – вроде бы искренне удивилась врач. – Зачем?

– Ну, может, она что-то натворила, а вам стало ее жалко.

– Глупости вы говорите… И что она могла натворить?

– В приемном отделении, например, считают, что девушка занималась проституцией.

– Да нет, не похожа она на проститутку… Нет, гинекологический осмотр я ей, конечно, не устраивала… Но вы посмотрите на нее, какая же она проститутка!

– А следы от инъекций?

– Если наркоманка, значит, проститутка?

– А она наркоманка?

– Ну, мы же с вами об этом говорили… Но там не так уж и много уколов, три-четыре, если не считать наших… Я бы не сказала, что у нее руки исколоты…

– Три-четыре, – задумчиво протянул Севастьян. – В день по уколу… Три-четыре дня…

Примерно столько времени потерпевшая не меняла одежду.