— Что бы ты сделал, если бы Полли назвала Шеферда? — спросил Сент-Джеймс.

— Арестовал бы этого ублюдка. Передал полиции в Клитеро. Лишил работы.

— Но она его не назвала?

— Придется подойти с другой стороны.

— Наступить ему на физиономию?

— Метафорически. Ведь я сын своего отца, если не по делам, то по стремлениям. Гордиться тут нечем. Но что есть, то есть.

— Что ты сунул Шеферду, когда он уезжал? Линли поправил под мышкой коробку.

— То, над чем ему следует поразмыслить.

Колин хорошо помнил, как отец в последний раз бил его. Ему было шестнадцать. Глупый, слишком опрометчивый, чтобы думать о последствиях своей дерзости, он встал на защиту матери. Отодвинув стул от стола — он до сих пор помнит, как стул скрипнул и ударился о стену, — он закричал: «Оставь ее в покое, па!» И схватил отца за руку.

Ярость отца вспыхивала всегда неожиданно. Поводом могло послужить что угодно: жестковатое мясо за обедом, оторванная пуговица, невпопад сказанное слово. В тот вечер поводом стал телефонный звонок учителя биологии. Мистер Тренвил интересовался, нет ли у них семейных проблем, потому что Колин плохо готовится к занятиям и срезался на экзамене.

Мать рассказала об этом отцу за обедом. И весь свой гнев он выместил на ней.

Но ударить успел только три раза — Колин схватил его за руку и был жестоко избит.

Конечно, Колин по-прежнему боялся отца, но он уже вырос и пришел в ярость. Хрупкий баланс сил сдвинулся. Когда же Колин заявил: «В следующий раз я тебя убью, грязный ублюдок. Вот увидишь», — он заметил на отцовском лице страх.

С тех пор отец больше не бил мать, а через месяц она подала на развод, и Колин очень гордился тем, что это благодаря ему  они избавились от этого изверга. Он поклялся себе, что никогда не будет таким, как отец. И никогда никого не бил. До Полли.

На обочине дороги, ведущей от Уинсло, Колин сидел в «лендровере» и крутил между пальцами клочок ткани от юбки Полли, который инспектор сунул ему в руку. Колин до сих пор наслаждался воспоминанием о том, как поиздевался над Полли в тот вечер. Она рыдала, молила о пощаде, а он в ответ терзал ее тело, приговаривая: корова, сука, свинья, точь-в-точь как его отец в свое время.

Он сделал все это в приливе слепой ярости и отчаяния, стараясь забыть о том, как поступил с Энни.

Колин прижал клочок ткани к закрытым глазам, гоня прочь воспоминания. Когда Энни умирала, он преступал через все границы, нарушал все правила, бродил во тьме и совсем потерял себя, охваченный отчаянием, впав в глубокую депрессию. Он провел годы после ее смерти, зажатый между попыткой переписать историю ее мучительной болезни и пытаясь мысленно изменить ужасный образ их семейной жизни, превратив его в идеальный. Ложь оказалась куда более удобной, чем реальность, и когда Полли попыталась ее опровергнуть, Колин набросился на нее и стал избивать не потому, что хотел обидеть, а чтобы сохранить все как есть.

Ему всегда казалось, что он сможет продвигаться в жизни и решать все проблемы, только опираясь на ложь. Ложь о том, что он именовал «сладостью» их отношений, уверенность, что с Энни у него были бы тепло и нежность, полное понимание, взаимная страсть и любовь. К несчастью, она заболела, но держалась до последнего дня. Он сделал все, чтобы облегчить ей страдания, спасти ее, однако его усилия оказались тщетны.

Ты забудешь все плохое, говорили люди на похоронах.