«Что ж, — подумал Росовски, — дело историков переосмыслять историю. Конечно, приятнее считать, что Америка справилась с японцами сама, и забыть, как русские разгромили основные сухопутные силы императорской армии. Впрочем, — пожал плечами Росовски, — мы первыми высадились на Японских островах, и естественно, что мы старались сделать из этой страны нашего союзника. Цель стоила средств».

Росовски выключил верхний свет и лег. «Самое удивительное, — подумал он, — что многие японцы после оккупации изъявили желание сотрудничать с новой властью. Это было полной неожиданностью для американцев, ожидавших от фанатически сражавшихся японцев чего-то вроде партизанской борьбы. Подозревали, что японцы маскируют своей готовностью сотрудничать с американцами некий дьявольски хитрый замысел с целью усыпить их бдительность и обмануть. Американцы недооценили приспособленческий характер этики японцев, — продолжал размышлять Росовски. — Во время войны рядовой японец сражался главным образом из чувства долга. Его святой обязанностью было в случае необходимости безмолвно умереть, пожертвовать жизнью ради процветания императорского дома. Однако, когда капитуляция была должным образом оформлена японским правительством, все изменилось. Сказалась привычка к подчинению властям. Американцы стали властью, и большинство японцев без внутреннего сопротивления им покорилось».

У Росовски совсем прошел сон. Он лежал с необыкновенно ясной головой и размышлял. Он приехал в Японию, когда нанесенные войной раны уже зарубцевались. Разрушенные бомбардировками кварталы отстроили заново, нищета уже не бросалась в глаза. Что здесь творилось сразу после войны, он мог себе представить только по рассказам ветеранов и «Японскому дневнику» Марка Гейна. О бедственном положении страны — итог развязанной Токио войны — свидетельствовала впечатляющая деталь тогдашнего японского быта, воспроизведенная Гейном: в ясный солнечный день мужчины высовывались из окон и старались прикурить сигарету при помощи увеличительного стекла…

Японцы долгие годы были самыми преданными союзниками США. Что же происходит теперь? На словах правительство еще раскланивается перед Вашингтоном, но по сути гнет свою линию.

Значит, японцы считают, что Америка больше не олицетворяет некую власть, которой приходится покориться? Америка слабеет, а Япония крепнет.

Росовски сумел уснуть, только приняв снотворные пилюли жены — их рекомендовал посольский врач как наименее вредные.

…Ватанабэ нажал кнопку на часах — красные точечки сложились в цифру три. Глаза уже привыкли к темноте, и он хорошо различал силуэты деревьев, высокий забор. Вслушиваясь в тишину, он минут пятнадцать стоял не двигаясь, но вокруг было спокойно. Осторожно ступая, подошел к забору, подпрыгнув, подтянулся, в два приема легко перебросил тренированное тело на ту сторону. Осмотрелся. Поодаль светилось окно в домике сторожа. Под ногами он чувствовал мягкую землю, садовники аккуратно очищали территорию от листьев и сучьев.

Через минуту он достиг главного корпуса. Трехэтажное здание без единого огонька казалось мрачным. Также легко он отыскал маленький домик. Обошел его со всех сторон. Вход один. Все шесть окон заперты.

Он надел перчатки, мягким движением сунул в замочную скважину ключ, переданный сторожем, дважды повернул. Нажал на ручку. Дверь бесшумно отворилась.

Компактный фонарик, умещающийся в ладони, давал достаточно света. Плотно притворив дверь, он вдруг решил запереть ее на ключ, хотя сначала не собирался этого делать.

Кабинет представлял собой небольшую квадратную комнату, обставленную по-европейски. С письменным столом, несколькими стульями, большим книжным шкафом, которые он не торопясь обследовал под острым лучом фонарика. Просмотрел бумаги на письменном столе, с помощью универсальной отмычки вскрыл ящики стола.