— Это у тебя чуть инфаркт не случился в тот день, когда я пришла в дом твоего отца.

— Это не сердце было. Меня замутило, да так, что захотелось проблеваться. Что я и сделал. Женщина настолько подлая, что проделывает такой грязный фокус с бедным, ничего не подозревающим дурачком, как мой брат…

— Дурачком? Ты всегда говорил мне, что он гений.

— В математике. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Я не называю его дурачком. Единственно верные слова из всего сказанного — это «ничего не подозревающий».

— Ты хочешь сказать, он не подозревает, что мы с тобой были знакомы раньше?

— Ты что — умственно отсталый? Конечно, я хочу сказать именно это.

— И более того — он никогда об этом не узнает?

— Конечно, именно это я и хочу сказать.

— Не надо быть такой уверенной. Может, ему следует знать.

Роксанна выставила вперед палец левой руки, на котором красовалось кольцо с бриллиантом.

— Не-а. Никогда. Ты же не хочешь, чтобы обо всем узнала Хэппи, так что никогда не откроешь рта. Этого я не боюсь.

Йен ничего не ответил, и Роксанна мягко ткнула его в грудь уже указательным пальцем и с улыбкой проговорила:

— Ну, будет, давай ладить. Вот мы с тобой, а вот твой брат — счастливый до невозможности.

— Да уж, это точно.

— Ты же видишь, он стал новым человеком. Получает кое-что от жизни.

— А ты ничего не получаешь, да? — спросил Йен, глядя на застекленную садовую беседку и маленький пруд под ивами, в котором плавали золотые рыбки.

— О, я много чего получаю. И не отрицаю этого. Но я заключила сделку и выполняю ее. Он обращается со мной, как с королевой. И дело не только в том, что он покупает вещи, такие, как этот дом. Все гораздо глубже. Он меня уважает. Поэтому я действительно его обожаю. Он доверяет мне, и я никогда не обману его доверия. Клянусь!

Несколько минут они молча смотрели друг на друга, осознавая новую для себя реальность. Йен оглядел Роксанну с головы до пят, но она встретила его взгляд, даже не моргнув.

— Господи! — воскликнул он. — Может, я тебе и поверю. Может, чудеса и случаются.

— Ты можешь мне верить.

— Он никогда ни о чем не спрашивал?

— А о чем он должен был меня спрашивать?

— Ну, например, о твоем норковом манто.

— Он его не видел. Сейчас август. Кстати, я подарила его своей мачехе, а мои родственники не осмелятся приехать сюда. Они будут ждать приглашения. Они знают, что получат больше, если будут хорошо себя вести.

— Ты все продумала…

— Я хочу здесь приятной жизни. Соседи очень приветливы. Я удивилась, насколько приветливы были со мной женщины с самого начала, как мы сюда въехали.

— Помогает имя Греев, не забывай.

— Я ни на минуту не забываю.

— Надо думать. — И, подхватив дипломат, он вздохнул: — Что ж, мне пора домой. Я мог бы много еще сказать, но какой смысл? Из этого ничего не выйдет. Да и вообще из всего этого вряд ли выйдет что-нибудь хорошее.

— Ладно. Мне все равно надо идти готовить ужин.

— Значит, и по части готовки ты тоже специалист?

— Что ты хочешь сказать этим своим «тоже»?

— Ты прекрасно знаешь что. Ты бьешь меня по самым больным местам, Рокси. Не могу себе представить, как вы с Клайвом…

— Прекрати, — мягко оборвала его Роксанна. — Я не хочу этого слышать. Да, я хорошо готовлю. Приходится, если я хочу есть не только блюда, купленные навынос.