– Мой дедушка вырезал карусельных лошадок для собственного удовольствия, – продолжала она, больше не читая записи. – Он действительно построил карусель в амбаре за собственный счет.

Зэд Паттерсон откинулся на спинку стула, а толстощекий сенатор помахал копией ее показаний в воздухе.

– Вы не точно следуете своим показаниям, записанным здесь, мисс – ммм. – Он поискал в бумагах ее имя.

– Грэй, – сказала она.

– Да, мисс Грэй.

– Эта информация достоверна? – спросил один из сенаторов. Его толстые брови слились в одну линию.

Ванесса украдкой посмотрела на Старлу, чей рот был открыт, как будто она хотела что-то сказать, но не была уверена, стоит ли это делать.

– Да, – сказала Ванесса. – Чрезвычайно достоверна. Пожалуйста, отнеситесь ко мне с терпением.

– Продолжайте. – Сенатор разъединил брови и положил руки на стол.

– Тем летом, когда мне исполнилось восемь лет, мой дедушка нанял молодого человека, чтобы делать кой-какую работу на карусели, – продолжала она. – Однажды мужчина попросил мою сестру, которой было десять лет, помочь ему в амбаре. Она не хотела идти и послала меня вместо себя. Я вошла в амбар, и мужчина дал мне пирожное, покрытое шоколадом. Он был разочарован моим приходом. Он сказал, что предпочитает темноволосых девочек – волосы моей сестры были темные, – но что и я подойду.

В резком свете, льющемся сверху, лицо Зэда Паттерсона было похоже на скелет. Цвет сбежал с его кожи, которая плотно облегала высокие мертвенно-бледные скулы. Его губы белели тонкой полоской.

– И он стал говорить, какая я хорошенькая, какая смышленая, – продолжала Ванесса. – Он спросил меня, какая моя самая любимая лошадка на карусели, и потом поднял меня на нее, касаясь руками между ног, но я помню, что подумала: «Он – взрослый. Я могу доверять взрослым». Меня воспитали на мысли, что все взрослые – честные и защищали детей. – Она заколебалась. – Конечно, я была неправа, но именно так я думала в то время. Мне даже в голову не приходило, что он может как-то обидеть меня.

Ванесса еще раз украдкой посмотрела на Старлу, которая была почти такая же бледная, как и Зэд Паттерсон, под гривой своих растрепанных светлых волос.

Должно быть, Старла удивляется, что произошло с освещенным солнцем сеном на полу амбара. Что случилось с ее отличной, заслуживающей доверия свидетельницей, чьи свидетельские показания не были подвергнуты проверке?

– Он завел карусель и стоял рядом со мной, когда она начала вертеться. Он касался меня, и я начала чувствовать испуг, но не знала, что делать. – Ванесса почувствовала первый прилив слез. Она не позволит им пролиться. Она только крепче сжала свои ладони на коленях. – Когда мы крутились, он поднял меня с лошадки, взял за руку и повел к экипажу. Он усадил меня там и сказал мне, какая я красивая и как я его возбуждаю. Я ясно запомнила, что он употребил именно это слово «возбуждаю», потому что оно показалось мне тогда очень странным. Я не знала, что оно означает. Он сказал, что собирается сделать кое-что со мной – с моим телом – и что я не должна говорить об этом никому и никогда. Он улыбался и был спокоен. Он сказал, что от этого может быть немножко больно, но он постарается быть поаккуратнее. Тогда я начала плакать, и он обнимал меня и говорил, что я – храбрая девочка и что он очень постарается не делать мне больно, не больнее, чем должно быть. – На мгновение Ванесса не могла говорить. Она прижала кончики пальцев ко лбу, опустив вниз глаза, и почувствовала, как сначала одна, а потом и другая слеза скатилась по ее щеке.