— Не то слово — в тон ему ответил я — Там, на чужбине лопата и грядки ко мне во снах приходили, как символ малой Родины.

Смех смехом, но в лес я выбрался только вечером, тогда, когда солнце уже потихоньку начало цеплять верхушки деревьев. Ну да, весной темнеет медленно, это не осень, но все равно по свету среди деревьев бродить куда приятнее. Да и злого, только-только народившегося на свет комара, меньше.

— Батюшка лесной хозяин, поклон тебе — чуть углубившись в лес и оглядевшись вокруг, негромко произнес я, а следом за тем, в соответствии со сказанным, поклонился— Вот, приехал к родителям в гости, и, само собой, решил к тебе зайти, чтобы все честь по чести было. Подарки принес, ты уж прими их, не побрезгуй.

И я выложил на пенек кругляш хлеба, коробку с сахаром и три пакета конфет. Незамысловаты все же вкусы лесовиков, незатейливы. Хотя, может, именно так и нужно жить, не привыкая к разносолам и отдавая преимущество самой простой еде. Жизнь по-разному поворачивается, сегодня у тебя пир горой, а завтра, глядишь, последний хрен без соли доедаешь. Лесной хозяин в такой ситуации перемену участи даже не заметит, а вот мне туго придется. Привык к хорошему, разбаловался.

— А чего ж, не побрезгую — лесовик выбрался из орешника, что рос в двух шагах от меня — Особливо если дары от сердца поднесены, как сейчас. Здоров, ведьмак. Давненько не заглядывал ко мне.

— Так в отъезде был — пояснил я — За тридевять земель уезжал.

Вроде я ему даже про это говорил при последней встрече? Или нет? Впрочем, какая разница.

— Да на кой оно тебе понадобилось? — лесовик уселся на пень, отломил горбушку от краюхи и начал ее жевать — Там, чай, не лучше, чем тут?

— Не лучше — я присел у раскидистого дуба на изумрудно-зеленую молодую травку — Там по-другому. Все по-другому. Настолько, что не всегда и поймешь, что к чему. Но дома — лучше.

— То-то и оно — прочавкал Лесной Хозяин — Родной куст и зайцу дорог. А что, леса там есть?

— Есть. Но мне они не глянулись. Больно там все прилизано, размерено, продумано. Каждое деревце пронумеровано, каждая травинка на учет поставлена. Грибы только со специальным разрешением собирать можно. Лишний сорвал — все, плати штраф в казну. Не лес, а выставка. Жизни в них нет. Не все такие, конечно, но многие.

— Эва как — проникся лесовик — Видать, сурьезные там Хозяева, коли так дело поставлено.

— Нет в них Хозяев — огорошил его я — По крайней мере мне они не показались, хоть и звал. Да и что им там делать, коли люди лучше их управляются?

— Не бывает так, чтобы Хозяев не имелось в лесу, реке да в поле — недоверчиво почесал левое ухо лесовик — Сроду о таком не слыхал. Хотя… Иноземье же. Другие порядки, другие правила.

— Дома лучше — я оперся спиной о ствол дуба и уставился вверх, туда, где сквозь молодую листву пробивались последние лучи заходящего солнца — Здесь все настоящее, такое, каким и должно быть.

— На-ко вот, хлебни — лесовик спрыгнул с пня и подошел ко мне, протягивая помятую флягу, которая, скорее всего, генерала Брусилова помнила. А то и Скобелева — Ты до жизни жадный, я погляжу, а эта влага тебе силенок добавит. Есть тут у меня одна полянка, на ней в старинные времена берегиня отдохнуть прилегла. Летела, понимаешь, откуда-то куда-то, да и завернула на пару часов соснуть. Должно, устала от хлопот. Вот на том самом месте, что она спала, береза после выросла, да так до сих пор там и стоит. Не берет ее ничто, даром что с той поры невесть сколько времени прошло. Ну, а я, как весна наступает и деревья от зимнего сна очухиваются, всегда пару фляжек сока себе с той березы сцеживаю.