Она все время тянула меня назад. Но я знал, что не могу ничего сказать ей в утешение. Я должен был, не слушая ее, идти дальше.

Когда мы добрались до шлюпочной палубы и вышли на холод, я понял, что судно кренится заметно сильнее, чем прежде. Я увидел десятки мешков с почтой, сваленных на палубе, и брошенный повсюду багаж. Люди сбивались в тесные кучки, ища защиты от холода, у некоторых на плечи были накинуты одеяла. Кое-кто молился вслух, но по большей части люди стояли в молчании и терпеливо ждали.

Я узнал мистера Лайтоллера, офицера, которого видел в капитанской каюте. Он ходил по палубе, наводя порядок и распространяя спокойствие всюду, где появлялся; он объяснял всем, что первыми в спасательные шлюпки сядут женщины и дети, а когда их отправят, тогда смогут покинуть судно и мужчины. Когда он повернулся к миссис Стэнтон и сказал, что теперь ее очередь садиться в шлюпку, она прижалась к своему мужу и отказалась.

— Я не оставлю мужа, — сказала она. — Мы одна семья, и, если такова воля Господа, мы погибнем вместе.

Мистер Стэнтон бережно взял ее за плечи и, пристально глядя ей в глаза, сказал очень тихо, почти шепотом:

— Ты возьмешь Лизибет, моя дорогая, и сделаешь так, как говорит офицер, пойдешь и сядешь в шлюпку. Мы с Джонни Тротом к вам скоро присоединимся, обещаю тебе. Иди, дорогая. Иди.

И тут Лизибет вырвала у меня руку и бросилась бежать. Я сразу понял, что она бежит за Каспаром. Я кинулся следом и поймал ее на верхней ступеньке трапа. Она вырывалась, но я держал ее крепко.

— Я не могу оставить его! — кричала она. — Не могу! Не оставлю!

— Лизибет, — сказал я. — Послушай меня. Я должен посадить тебя в шлюпку. Она скоро отойдет. Ты должна быть со своей матерью. Ты должна спастись. А за Каспара не бойся. Я найду его. Я спасу его.

Она посмотрела на меня. В глазах у нее вспыхнула надежда.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— А ты, Джонни? С тобой что будет?

— Все будет хорошо. Шлюпок много, — сказал я.

Когда мы вернулись к борту, шлюпка была уже почти полна и готова к спуску на воду, но я видел, что команда спускает ее с большим трудом. Мы с мистером Стэнтоном и одним из матросов помогли Лизибет и ее матери сойти в шлюпку. Но ее всё не могли спустить. Один из матросов резал канат ножом, громко ругаясь, и стал ругаться еще громче, когда уронил нож в воду. Несколько шлюпок уже были на воде и отходили прочь от «Титаника». Я взглянул на корму и увидел, что она задралась совсем высоко. Я чувствовал, как огромный пароход все глубже оседает в море.

И тут я поймал взгляд Лизибет. Она хотела, чтобы я сделал это, и сделал сейчас. Я понимал, что, если еще хоть немного промедлю, может оказаться слишком поздно. Я должен немедленно выполнить свое обещание — если только сумею. Я повернулся к мистеру Стэнтону и сказал:

— Я за Каспаром. Скоро вернусь.

Он кричал мне вслед, пытаясь остановить, но я не слушал.

К этому времени палубы были заполнены мужчинами: команда создала человеческий кордон и оттесняла их, пока оставшихся женщин и детей усаживали в шлюпки. Никто не толкался и не прорывался вперед. Среди них я видел десятки своих товарищей-кочегаров, по большей части черных от угольной пыли и непривычно тихих. Когда я протискивался мимо них, чтобы вернуться в каюту, один из них крикнул мне:

— Да садись же ты в шлюпку, Джонни! Ты же совсем мальчишка. Ты право имеешь.

Трап был забит пассажирами, пытающимися выбраться на палубу. Старые и немощные все еще были в халатах. Один из матросов, которые помогали им, попытался остановить меня:

— Нельзя туда.