Мне стыдно признаваться в этом, но поначалу я был слишком занят своим собственным горем, чтобы замечать Каспара или особенно задумываться о нем и о том, что будет с ним после смерти графини. Понадобилось вмешаться мистеру Фредди, чтобы вытолкнуть меня из этой жалости к себе.

— Смотрю я на тебя, Джонни, — сказал он мне как-то вечером, — бродишь ты тут целый день как потерянный. Ты уж держись, парень. Ее этим не вернешь. И думаю, сама она не того бы от тебя хотела. А хотела бы она, чтобы ты продолжал заботиться об этом ее коте, как только можешь и пока можешь. Если тебе плохо, так подумай, каково коту. Так что ступай туда, Джонни, и заботься о нем. Мне говорили, комнаты графини забронированы и оплачены еще по крайней мере на месяц. Я считаю, твое дело — присматривать за Каспаром, пока кто-нибудь из ее родни не приедет и не заберет его.

Так я и сделал, и тут-то заметил, каким грустным стал Каспар. И заметил кое-что еще. Всякий раз, как я приходил к Каспару, графиня как будто тоже была там. Иногда мне казалось, что я даже чувствую запах ее духов. Временами я отчетливо слышал, как она напевает. Не раз поздним вечером мне мерещилось, будто на рояле играют ту самую колыбельную. Много раз мне казалось, что я мельком вижу ее в зеркале, но, когда я оборачивался, ее там не было.

А секунду назад точно была.

Я был в этом уверен. Меня это не то что пугало, но беспокоило.

Было не по себе всякий раз, как я входил в ее комнаты.

Я видел, что Каспар тоже чувствует ее присутствие. Он был сам на себя не похож. Стал нервным, беспокойным, тревожным. Он больше не мурлыкал. Перестал умываться и, насколько я мог заметить, почти не спал. Часами он искал графиню в комнатах, жалобно мяукая. Не желал есть, не желал пить. Он явно тосковал по ней. Я решил, что, если чаще выводить его на прогулку в парк, это ему поможет. Там он хотя бы пил воду из луж.

Я пытался, как мог, его утешить. Я снова и снова повторял ему, что все будет хорошо. Раз, сидя с ним в парке на скамейке, я дал ему честное слово, что всегда буду заботиться о нем, но было видно, что он меня не слушает. Казалось, что его все сильнее и сильнее охватывает безразличие, что он все больше и больше утрачивает желание жить. Я пробовал кормить его с рук, но он только нюхал пищу и отворачивался. Я приносил ему из кухни телячью печенку, самую лучшую говядину, мелко нарубленную. Ничто не помогало. Каспар исхудал, утратил свою гладкость. Его шкурка стала тускнеть. Он превратился в тень себя прежнего. Казалось, ничего нельзя сделать, чтобы остановить это угасание. Я знал — если так будет продолжаться, то скоро наступит конец. Теперь я лежал без сна по ночам, уже не оплакивая графиню, а отчаянно пытаясь найти средство спасти жизнь Каспара.

В одну из таких длинных бессонных ночей у меня появилась идея. Мне пришло в голову, что только в комнатах графини я ощущаю ее присутствие, только там она мельком видится мне. А что, если то же самое происходит с Каспаром? Может быть, это его и тревожит. Если я заберу его из этих комнат, прочь от нее, быть может, он сумеет ее забыть.

Я понимал, что единственный выход — забрать Каспара в мою чердачную комнатушку. Ведь тогда я смогу проводить с ним больше времени. Но с самого начала я знал, что возникнут трудности. Рано или поздно, как сказал мистер Фредди, приедут родственники графини забрать ее вещи, а когда это случится, никто не знал. Одно несомненно: они приедут и за Каспаром и будут искать его в номере графини. А если его там не окажется, у меня непременно спросят, где он. Почти все, кто работал в отеле, к этому времени уже знали, что я смотрю за Каспаром. Я не смог бы сказать, что поселил его в своей комнате, потому что держать в комнатах домашних животных нам категорически запрещалось.