Что сможет сказать поэт этому городу? И здесь провинция, много миллионеров, счастливых своим благосостоянием, их фазенды полны рабов, их политические деятели господствуют в империи. Что-то он скажет Сан-Пауло? Будет ли он воспевать город и его жизнь, его богатство, политое потом и кровью негров?

Студенты ожидают. В эхе под сводами факультета права как будто перекликаются раздававшиеся здесь когда-либо голоса поэтов. Что скажет сегодня этот поэт, не фальшив ли его гений?

В зале «Конкордия» не слишком много мест. Дамы расселись в первых рядах, но все же многим из них не досталось места, а студенты почти все стоят, ибо публики оказалось больше, чем предполагалось. Люди набились и в коридорах; поэт с трудом пробрался среди них… В публике—.элегантная Эужения Камара, на которую показывают пальцами; она волнуется за своего любимого.

И вот он появляется. Женщины подталкивают друг друга локтями: «Это он». Они не обманулись в своих ожиданиях. Поэт в самом деле красив, его красота полна мужественности и таит в себе соблазны. Они сразу очарованы и пленены, они уже не сомневаются в нем, как в поэте. И презрение, подруга, с которым они искоса поглядывают на Эужеиию, проистекает в известной степени от раздражения, что сердце молодого поэта досталось ей.

В зале профессора и студенты, адвокаты, известные актеры, которые сегодня отказались от спектакля ради того, чтобы слушать Кастро Алвеса, видные общественные деятели, один из которых, падре Шико, впоследствии станет нежным братом милосердия для поэта.

До Кастро Алвеса выступили другие поэты. Их слушали молча, им скупо аплодировали; нетерпение услышать поэта с севера было слишком велико, чтобы публику могли пленить эти стихи. Глаза собравшихся не отрывались от бледного лица нового для Сан-Пауло поэта. И когда он проходил на трибуну, трепет пробегал по телу женщин, которые уже жаждали его триумфа. Еще больший интерес проявляли мужчины. Они подались вперед, стараясь не пропустить ни единого слова. Но напрасны их опасения— этот голос доходит до всех углов даже самого обширного зала и вырывается из него на улицу; этот голос привык взывать к толпе на площадях. Между тем начинает он вполголоса:

И голос поэта, как клич, пробуждающий сознание, поднимается и вот уже господствует над всем залом; он вызывает призраки героев прошлого, чьи славные саваны забрызганы грязью рабства, чей сон нарушается стоном невольников. Первые стихи, которые поэт прочитал в Сан-Пауло, подруга, были те, где великие мертвецы Бразилии бросают страшные обвинения в лицо живым, всем, кто закрывает глаза на преступление рабства. Его первая задача — через восстание освободить негров. И в зале появляются страшные и прекрасные мертвецы, поднятые из могил голосом невольничьего поэта. Появляется Педро Иво, герой Пернамбуко. На своем черном коне проносится сквозь залу этот мятежный призрак, он бежит от страшного зрелища сензал, где стариков избивают кнутами, а девушек принуждают к проституции. Появляется Тирадентес на виселице, с лицом Христа и ярко-красными губами. С его волос течет кровь, но на лице сияют звезды. Его глаза всегда обращены к свободе, они взирают с виселицы на рабство черной расы. Появляется Андрада, тот, что обеспечил стране независимость, тот, что воспитал народ, тот, «что — держит народ в мощной руке»; он тоже взирает на белых воронов, которые кормятся черным мясом.

«От бледной луны к неизбежному зареву» проходят они по залу, подруга, вызывая трепет у взволнованных женщин, мятежное волнение у мужчин. Со сжатыми кулаками и гордо поднятой головой проходит Андрада. Есть народ, подруга, который надо освободить, раса, которую надо вырвать из неволи.