|
К тому же неплохо владел восточными единоборствами, даже имел черный пояс по карате-до. Однако уверенный вид противника действовал на него угнетающе и отбивал охоту драться, доказывать свое превосходство. Наверное, в конце концов он усмирил бы гордыню и не полез в драку, надеясь отыграться в другое время и в другом месте, но в этот момент в гостиную заглянули очаровательные, в одних кисейно-прозрачных трусиках, участницы конкурса красавиц, и Георгий Владиславович почувствовал прилив сил.
— Вставай! — сказал он, картинно принимая тансин. — Зачем? — поднял глаза на него Крутов. — Разве тебя не учили сражаться с сидящим воином? Не трусь, зрители жаждут крови. Мокшин шагнул вперед и нанес удар ногой; в карате он назывался ики-о кирасэру, в русбое и барсе тоже почти по-японски — «коси коса». Крутов подставил руку, сделав ее «железной», и Мокшин отскочил, захромав. Девушки захихикали. Георгий Владиславович налился злобой и с воплем прыгнул к гостю, нанося два удара ногами — вперед в грудь и тут же косо в голову. Но и эти удары цели не достигли. Крутов заблокировал первый и ушел от второго. Покачал головой. — Абунай, приятель. — Встал. — Корэ ва ярката-о каэнакэраба наримасэн. — С этими словами он вдруг оказался рядом с Мокшиным и в немыслимом темпе нанес три несильных, но точных удара: два — ногами по икроножным мышцам противника (кобура ори, или «клюв петуха»), сбивая его на колени, и третий — растопыренной ладонью в нос. Мокшин грохнулся на спину, разламывая журнальный столик, и несколько секунд не двигался, оглушенный. Девицы завизжали. — Цыц! — сказал Крутов, поднося палец к губам. — В спальню, быстро, и не высовываться! Красавицы (а фигурки действительно ничего!) испарились. Георгий Владиславович пришел в себя, завозился на полу, сел, поморщился, трогая нос рукой. — Эксперимент закончен? — поинтересовался Крутов. — С-сволочь!.. — Вот и хорошо. Давай поговорим теперь о деле: как вызволять Елизавету. Если ты ею в самом деле дорожишь, подумай, что можно сделать. — Дорогое удовольствие… — А удовольствия должны быть дорогими, как сказал поэт. Итак? — Я пытался… — И что же? — Ничего… глухо… — Видать, не показал себя в должной мере, не считаются с тобой начальнички. — Это ты виноват!.. — взорвался снова Мокшин и умолк, перехватив нестерпимо холодный взгляд Крутова. — Не вали с больной головы на здоровую, парень! Это ты виноват, что впутал ее в свои грязные дела! У бандитов век короткий… Так нет же, увез силой, вопреки ее воле, упрятал в сейф… — Я спасти ее хотел… — А до того не думал, куда может привести тебя твое неукротимое желание властвовать? Не видел, что ходишь по краю пропасти? — Скоро все изменится… — А как же, произойдет революция, власть в стране захватят твои дружки из Российского легиона, надо думать, с помощью пси-генераторов, разрабатываемых в лаборатории под Ковалями, и ты станешь президентом. Мокшин сверкнул глазами, глядя на гостя исподлобья, и Крутов вдруг посерьезнел. — Черт возьми, да ты, я гляжу, в самом деле на это рассчитываешь! Очнись, крестный отец брянской мафии! Если уж твои приятели не захотели отдать твою жену, представляешь, что будет, когда ты станешь им не нужен? Мокшин молчал. Замолчал и Крутов, провел ладонью по усталому лицу с ввалившимися глазами. Сказал тихо и невыразительно: — Звони. — Куда? — В лабораторию. |
