— Может быть, ограничимся поклонами и разойдемся? — предложил Егор серьезно, не замечая на квадратном лице бугая следов размышления. Скорее всего этот тяжеловес думать не умел вовсе.

— Ты мертвец, — сообщил он, надвигаясь, неожиданно жидким по сравнению с массой и размерами тела голосом.

— Тогда тебе не понравится полный контакт с мертвецом, — хладнокровно отозвался Крутов.

Бугай ударил — одной рукой-кувалдой, потом другой. Каждый такой удар, наверное, мог бы свалить быка. Однако для мастера реального боя, которым был полковник антитеррористического подразделения ФСБ, опасности они не представляли. Егор просто ушел с линии атаки поворотом тела и одновременно врезал локтем в спину бугая ниже плеча, в район третьего ребра. Но и его удар не достиг цели. Гигант его почти не почувствовал, только сделал полшага вперед, пытаясь определить, куда девался его противник.

— Ну ты и бронепоезд! — с невольным восхищением проговорил Крутов, ощупывая занывший локоть. — Тебя, наверное, только гранатометом и можно взять!

— Егор! — вдруг крикнула видевшая драку Елизавета. — Сзади!

Но Крутов и сам почувствовал движение за спиной, упал вперед, спасаясь от удара палкой сзади, перекатился на бок, выполняя тэнкай — «круг нейтрализации», и уронил бугая ударом ноги под колено. Вскочил разгибом вперед (учитель называл этот прием «тати-нагарэ») и успел перехватить еще один удар палкой. Захватил руку нападавшего, выкрутил влево и вверх, церемониться не стал — влепил ногой по гениталиям и Гафуру.

— Хватит, Егор! — снова окликнула его Елизавета.

Крутов остановился, оглядел поверженных соперников, из которых мог продолжать бой лишь мало получивший бугай с квадратной челюстью, вытянул навстречу ему растопыренную ладонь:

— Остынь, бронепоезд, защита хозяина — дорогое удовольствие, оправдывается редко.

— Оставь его, Хряк, — сквозь зубы прошипел Борис, вставая с явным трудом. — Мы с ним еще поговорим… по душам.

— Мадам, не улыбайтесь, это страшно… — пробормотал Егор и не спеша направился к вышедшей из-за кустов Елизавете, круглые глаза которой говорили сами за себя.

— Мне говорили, что ты в каком-то спецназе, но я не представляла…

— И не надо, — добродушно сказал Крутов, дотрагиваясь до саднящего места на животе, куда пришелся удар ногой Бориса. — Это совсем не так красиво, как подается в кинобоевиках.

От ее внимания не ускользнул жест полковника.

— Что это ты за живот держишься?

— Попал, каратист хренов. Пустяки, до свадьбы заживет.

Елизавета остановила его, заставила задрать рубашку, и Егор обнаружил у себя ссадину с темной полосой гематомы — след заклепки на кроссовке Бориса.

— Ерунда, не стоит беспокоиться.

— Давай полечу.

— Я же говорю, заживет…

Елизавета отняла его руку и положила на живот свою ладошку, закрыла глаза. Коже стало горячо, внутри мышц началось какое-то странное щекочущее шевеление. Постояв с минуту, Лиза несильно надавила на живот ладонью, потом прошептала что-то, пальцами второй руки погладила кожу вокруг ладошки, отчего по спине Егора пробежали приятные мурашки, и сняла ладонь. Крутов глянул на живот и не поверил глазам: ссадина и гематома исчезли!

— Ну как? — слабо улыбнулась Елизавета, открывая глаза.