В час дня из больницы вернулся хозяин, с виду сдержанно спокойный, хладнокровный и целеустремленный. Панкрат с удовольствием оглядел его ладную, сильную, мускулистую, хотя и не слишком накачанную фигуру, худощавое, узкое, замкнутое лицо с крутым лбом и умными, все понимающими, карими, с желтым блеском глазами, способными становиться теплыми либо ледяными, в зависимости от чувств. Этот тридцатипятилетний ас из спецгруппы ФСБ, вынужденный уйти в отставку из-за какой-то несогласованности и безответственности командиров, знал и умел многое и был отличным кандидатом в команду «Час», но Панкрат не хотел торопить события и удочку в этом направлении пока не закидывал. Всему свое время, подумал он, в том числе и время собирать камни. Поинтересовался, имея в виду больницу:

— Ну, что там?

— Дядя потерял много крови, но выживет. Уже в сознании и пытается веселить больных и медсестер. У тети разорвана подвздошная сумка и сломано ребро, бил ее специалист, но в общем ничего страшного. Врачи там неплохие, поднимут на ноги.

— В Жуковке?

— Их отвезли в Фошню, тут рядом, в трех километрах. Год назад американцы построили в Фошне реабилитационный центр, вся губерния лечиться ездит. Узнал что-нибудь?

— Терпение, мой друг, терпение, разведка дело не быстрое, сам знаешь. К вечеру, я думаю, кое-что знать будем. С милицией больше не общался?

Крутов постоял возле веранды, поглядывая на дом соседей, потом с видимым усилием пошел к себе. Сказал на ходу:

— Разговаривал с дежурным в Фошне. Послал он меня…

— Ясно. Значит, ничего у них нет. Может, чаю попьем?

— Сейчас обедать будем. — Крутов появился через минуту, переодетый в джинсы и такую же рубашку с короткими рукавами. — К нам никто не заходил?

— Кого ты имеешь в виду? — прищурился Панкрат. — Соседка приходила, тебя спрашивала. Симпатичная молодая аборигенка, очень сексуальная.

Крутов на словах «очень сексуальная» сдвинул брови, и Панкрат с усмешкой поднял руки вверх.

— Понял, понял, это она… губа у тебя не дура, Егор… э-э, как там тебя по батюшке? Лукич? Вкус у тебя почти безупречен, Егор Лукич.

— Она замужем.

— Ну, это делу не помеха… шучу, шучу, вижу, что у тебя серьезные намерения. Сходи к ней, успокой.

Крутов загремел чугунками и тарелками у печки, налил щей, нарезал хлеба, и вскоре они обедали на веранде, где было не жарко и свежо, несмотря на жару снаружи.

— Гаишника встретил… — проговорил Крутов как бы между делом, — на мотоцикле.

— Ну и что? — насторожился Воробьев.

— ГАИ у нас только в Жуковке, в села заезжает редко, а тем более — гоняет по лесным дорогам на роскошном «Харлее» с кучей прибамбасов.

— Та-ак. — Воробьев отставил тарелку. — Ты думаешь?..

— Ничего не думаю. Он ехал из Петуховки и свернул на проселочную дорогу, которая скорее всего выходит за речкой на новую асфальтовую трассу.

— Понятно. — Панкрат достал рацию, щелкнул кнопкой. — Второй, я Первый, как слышишь? Прием.

— Хорошо слышу, Первый, — почти сразу же ответила рация. — Готов к докладу.

— Погоди с докладом. Прочеши-ка район Петуховки и лес севернее реки Добрушки на предмет выявления постов ГАИ.