— Только не убивайте! — плачущим голосом взмолился вдруг Крутов, кривя лицо, безвольно опуская плечи. — Мы все отдадим, все сделаем, только не стреляйте, прошу вас…

Хлюпнул носом, притворяясь до смерти испуганным, и ординарец.

На лице «полковника Рахимбоева» появилась понимающая ухмылка, стволы автоматов четверки, ожидавшей жертву в палатке, чуть опустились. Боевики поверили в трусливое желание жить русских командиров.

«Полковник» опустил пистолет, махнул рукой в сторону выхода из палатки.

— Командуй, капитан.

Остальные боевики сломали строй, задвигались, начали переговариваться, и в этот момент Крутов, проходя мимо, с поворота достал «полковника» ногой под колено, упал вместе с ним и отнял пистолет. Открыл огонь он, еще не достигнув пола.

Сделал свое дело и Васильев, в подкате сбив ближайшего боевика и вырывая у него автомат. Стрелять он начал почти в тот же момент, что и Крутов.

Два выстрела, очередь — три трупа и двое раненых, — таков был итог мгновенного боя внутри палатки. Бой снаружи тоже завязался, но уже по сценарию, разработанному спецназовцами. Боевики, потеряв нескольких человек, отошли. А ранил Крутова тот самый моджахед, чернобородый и мощнобровый, что разоружал его и Васильева. Он незаметно выбрался из палатки и метнул в Егора, командовавшего боем, кривой горский кинжал. Оглянувшись на шум, Крутов чудом успел отклониться, буквально на пару сантиметров, и кинжал миновал сонную артерию. Боевика пристрелил Васильев, а Егор, вырвав кинжал из груди, еще полчаса продолжал руководить отрядом. Плохо ему стало позже, после значительной потери крови…

Всего этого он, конечно, Елизавете не рассказал, придумал более или менее правдоподобную историю с тренировкой на базе и назвал рану «царапиной».

— Ох, обманываешь ты меня, Егор Лукич, — вздохнула девушка, еще раз погладив шрам пальцами. — Два сантиметра левее, и ты был бы мертв. Тебя ударили из засады? Так ведь? Не отпирайся.

— Недаром говорят: умная женщина — следователь по природе, — проворчал Егор.

— Больно было?

— Чепуха.

— А если бы этот бандит не промахнулся?

— Я знал, что встречу тебя, и берег себя, как мог, — отмахнулся Крутов. — Ты спать очень хочешь?

— Нет.

— Я тоже нет. Давай пройдемся до пруда. Ночь тихая, луна… красота!

Елизавета потянулась к нему, чмокнула в шею, вскочила и начала деятельно собираться. Через несколько минут они шли по тропинке вокруг огорода, обнимаясь, целуясь, отбиваясь друг от друга и беззвучно хохоча. А еще через минуту наткнулись на берегу пруда на лежащего ничком человека.

Луна сияла вовсю, высвечивая все детали пейзажа, и было видно, что куртка на спине человека порвана, как и светлые брюки ниже колен, а бурые пятна на них — кровь.

Словно почуяв приближение людей, человек вдруг зашевелился, приподнялся, упираясь в землю одной рукой, просипел: помогите!.. — и уронил голову в траву.

— Господи!.. — прошептала Елизавета, бледнея. — Что с ним?!

— Он ранен. Берись за руки, — сказал Крутов, приподнимая застонавшего незнакомца, и заученным движением перекинул его через плечо. — Иди вперед.

Они вернулись, но понесли раненого не в дом, а в баню, где Крутов мог обмыть его и перевязать. Однако стоило ему снять куртку и рубашку, как сразу стало ясно, что парень — это был молодой человек лет двадцати — не жилец. У него были три огнестрельные раны — цепочка кровавых дыр пересекала верхнюю часть груди, стреляли скорее всего из автомата — и сломана ключица.