Столько было уверенности и силы в маленьком капитане Сереброве, что Сибирцев даже залюбовался им, не сознавая, что в этот миг и сам он подтянулся, стал серьезнее, сильнее.

— Ну, а как вы? — спросил Серебров. — По-прежнему в штабе?

— Да, — неохотно отозвался Сибирцев.

Каждый раз, встречая фронтовых офицеров, Сибирцев испытывал странную зависть. Вот и сейчас при виде Сереброва он подумал, что, пожалуй, лучше чувствовал бы себя, занимаясь привычным делом строевого командира. Но Серебров изумленно поднял на него глаза, и столько было в этом взгляде осуждения, что Сибирцеву стало неловко. Ведь сам-то он всегда относился с особым уважением к деятельности штабных офицеров, от которых в новых условиях войны часто зависела не только победа в операции, но и количество возможных жертв. И он поторопился сказать:

— Работа, конечно, интересная, но просто хочется иногда вдохнуть пороху! А где же его понюхаешь, как не в армейской части? Вы же сами говорили, помните: «Вот она, Германия!» — и войдете в нее первым, только дай сигнал, а я так и просижу в своей комнате или в лучшем случае проеду по вашим следам на автомашине. Нет, хочется все-таки в часть!

Серебров, как видно, понял его, спросил:

— А вы просились?

— Многократно, — усмехнулся Сибирцев.

— Ну, если вас отпустят, идите к нам. Войдем в Германию вместе.

Из леска, где желтели насыпи батальонных землянок, на дорогу выбежал старший лейтенант. Сибирцев узнал его: Ворон! Он щелкнул каблуками, узнал Сибирцева, улыбнулся ему, спросил по уставу:

— Товарищ майор, разрешите обратиться к капитану?

— Пожалуйста, товарищ Ворон!

— Товарищ капитан, получен пакет!

— Ну что я говорил? — обернулся к Сибирцеву капитан и даже с некоторой развязностью подмигнул ему, что свидетельствовало о великом волнении. — В этом что-то есть! А как соседи, старший лейтенант?

— Танковый полк шевелится. Да вот…

Ворон указал рукой в сторону леса, откуда вдруг послышался рокот моторов, хотя до сих пор лес казался безжизненным. И в самом деле, между деревьями, сбрасывая маскировочные сетки и брезенты, зашевелились танки, сначала один, затем другой, а потом показалось даже, что деревьев здесь меньше, чем боевых машин.

Серебров торопливо откозырял и побежал, путаясь в полах шинели. На бегу обернулся, крикнул:

— Старший лейтенант, можете проводить майора к танкистам, если он пожелает…

Ворон и сам был бы рад поговорить с майором, вспомнить о том, как сидели в резерве, перекинуться новостями, но в это время из леса вышли первые машины с от крытыми люками, лихо прогрохотали мимо офицеров, заглушая их голоса, и пошли по дороге, мгновенно окутываясь клубами пыли. Даль облеклась в серую дымку, исчезли очертания городка, вражеская земля угадывалась теперь только по линии огня, который вдруг начал усиливаться.

— А вот и наши ребята из резерва, — крикнул Ворон и указал рукой на танк, остановившийся у обочины дороги, недалеко от них.

Действительно, из открытого люка высунулся Яблочков, что-то крича. Сибирцев подошел к танку. Яблочков, оживленный, радостный, поздоровался с ним.

— Пришло и наше время, товарищ майор! — с трудом расслышал Сибирцев.

— А Подшивалов где?

— Его рота идет за нами!

И тотчас в следующем танке Сибирцев увидел Подшивалова. Лицо его было измазано маслом. Яблочков, заметив Подшивалова, не удержался и закричал, хотя Подшивалов не мог слышать его:

— Зачем маску надел, красавец? — и пояснил Сибирцеву: — Никак не привыкнет к новой коже, нарочно лицо мажет копотью, чтобы другие не пугались.