– Уже удовлетворились. – Адмирал хмыкнул. – Особенно после того, как им намекнули о пересмотре договора и возвращении южной части Сахалина. А миноносец им вернут, правда, в процессе он неожиданно затонет. Уж я постараюсь… – Алексеев хохотнул.

– А люди во Владивостоке?

– Скоро успокоятся, – небрежно заметил адмирал.

– Это вы разрешили допускать представителей народа ко мне? Зачем? Это же может усугубить дело.

– Чтобы вы получили свою толику признательности, – спокойно ответил Алексеев. – Если уж государство не может по заслугам оценить своих героев, так пусть сам народ оценит.

– Хорошо. Но остается открытым еще один вопрос. Формально я умер, а в реальности?

– В реальности вам выправят новые документы на другую фамилию, после чего вы покинете Россию навсегда. – Адмирал опустил взгляд. – А в качестве финансовой компенсации приказано выделить тысячу рублей.

Я чуть не рассмеялся. Да мне люди в пятьдесят раз больше собрали. Ну спасибо, царь-батюшка. Да ладно, сочтемся еще.

– Когда меня отпустят?

– Послезавтра. И в тот же день вы отбудете из России. По желанию, в любую страну… – Адмирал встал, немного помедлил, после чего низко поклонился мне и тихо сказал: – А это – лично от меня, Александр Христианович.

И ушел.

После Алексеева в камере появился Свиньин в новенькой, с иголочки, форме. Но уже с погонами подполковника.

– Спасибо. – Я крепко обнял интенданта.

– Пустое. – Свиньин улыбнулся. – Это вам спасибо, Александр Христианович… – и шепнул мне на ухо: – Все у Майи Александровны. О фотографиях и документах я не рассказывал никому.

– Надо было деньги разделить на всех.

– А нет никого, – пожал плечами интендант. – Максаков убыл на Черноморский флот – уже лейтенантом, Стерлигов – подполковником в Москву, Собакин – поручиком в Туркестанский военный округ, а Петухов – тоже с повышением в звании – на Кавказ. А бойцы где – увы, не ведаю. Думаю, никого во Владивостоке уже нет. Но Лука с вашим айном остались при Майе Александровне и ее сестре.

– А вы?

– А я – в Санкт-Петербург. Пусть все останется у вас, Александр Христианович. Я уверен, вы распорядитесь средствами гораздо лучше и с большей пользой, чем мы.

– Распоряжусь… – искренне пообещал я. – Обязательно распоряжусь…

Эпилог

После того как интендант ушел, я лег на кровать и долго лежал с открытыми глазами, а потом неожиданно заснул. И снились мне… золото и серебро. Много золота и серебра в слитках и монетах. И доверху набитые драгоценностями сундуки…

Сон остался в памяти до мельчайших подробностей, но, проснувшись, я не придал ему никакого значения и, только плеснув себе водой в лицо, наконец понял, что видел.

Сокровища Арманьяков? Те, что спрятал мой отец, граф Божьей милостью Жан Пятый? И которые я нашел после того, как вернул себе законные владения? Господи, ну конечно же! До того как я попал в ту временну́ю ветку, там все шло абсолютно одинаково с нашей реальной историей. А значит, все до сих пор там и лежит, потому что в реальности их никто не нашел, а мой перенос состоялся уже после того, как отец их спрятал!

Сколько там было? Примерно на полмиллиона турских ливров, если с драгоценностями. А в нынешних ценах? Получается около полутора миллионов, если не больше! Хватит раскрутиться. Ну что же, теперь я знаю, куда отправлюсь первым делом.

Все только начинается! Моя личная война с самураями еще не закончилась. Но, уж извините, теперь я буду воевать только за себя и только для себя.